Благословенные монстры

Серефин положил руку ей на плечо. Она взглянула на него, прежде чем снова повернуться к Малахии.

– Закрой ему рот, – сказала она.

На долю секунды Серефин забеспокоился, что на его глазах разворачивается очередное предательство. Он посмотрел на Надю, пытаясь понять, что происходит и кому он должен помогать.

– Надя? – жалобно позвал Малахия.

Она закрыла глаза и махнула рукой Кате.

– Н-Надя, пожалуйста, я не… это не… Надя, это я.

– Тогда ты знаешь, почему я это делаю, Малахия, – ответила она, прищурив глаза. – Ну же, кто-нибудь! Заткните ему рот.

– Надя!

Катя исполнила ее просьбу с чрезмерным энтузиазмом.

– Нам нужно уходить, – сказала Надя.

Они усадили Малахию на коня, и бедному животному явно не понравилось, что ему на спину взвалили Стервятника. От состояния паники Малахия перешел к своеобразной холодной ярости, которая не на шутку пугала Серефина. А вот Надю, напротив, это совершенно не заботило.

– Почему ты так уверена, что мы поступаем правильно? – спросил ее Серефин.

Они уходили в спешке. Очередной срыв Малахии говорил о том, что у них совсем не осталось времени.

– Когда Малахия хотя бы немного управляет собой, он вздрагивает при звуке своего имени, – сказала она.

Серефин нахмурился:

– Что?

– Ты никогда не замечал?

Серефин никогда об этом не задумывался.

– Полагаю, ты с бо́льшим вниманием относишься к причудам моего брата.

– Он услышал свое имя и даже ухом не повел.

Серефин не удержался от глубокого вздоха.

– Я не понимаю.

– Он и Чирног – одно и то же, – тихо сказала Надя, и ее слова пронзили Серефина до глубины души.

Он оглянулся через плечо, туда, где ехал Малахия. Париджахан держалась рядом с ним, стараясь унять его бурлящий хаос.

Все это время Малахия сверлил Надин затылок убийственным взглядом. На секунду в Серефине проснулся рыцарский порыв защитить девушку, но, немного поразмыслив, он понял, что если – или скорее когда – эти двое сойдутся в схватке, ему лучше не вставать у них на пути.

– И какой у нас план?

– Отправиться на это кладбище. Найти душу Малахии. Надеюсь, этого будет достаточно, чтобы привести его в сознание и привязать Чирнога.

Он бросил на нее косой взгляд:

– Ты же не думаешь, что так все и будет?

Надя замолчала, пытаясь собраться с мыслями.

– Я думаю, что все зависит от него, – наконец произнесла она.

Серефин поморщился. Они оба знали, что это значит.

– Если мы переживем это… ему уже никогда не станет лучше, правда?

– Это тоже зависит от него. Конечно, я в этом сомневаюсь. Но если мы выживем – боги, Серефин, меня так пугает это «если» – и он все еще будет с нами… Может быть. Я не знаю. В любом случае, он всегда будет последней сволочью.

Серефин тихо рассмеялся.

– Но, – продолжила она, – наивно было бы полагать, что им двигают какие-то благородные побуждения, а не простой инстинкт самосохранения.

За несколько дней, проведенных в крепости, Серефин почти забыл о том, что происходило снаружи. Воздух казался плохим. Он не знал, как еще это описать. Их лошади постоянно были на взводе, что делало путешествие крайне неприятным.

Надя выглядела так, словно ее вот-вот вырвет. Если кто-нибудь спрашивал, как она себя чувствует, девушка только отмахивалась. Она взяла у Анны платок и повязала его на голову, звеня височными кольцами.

Первый день был трудным. Все время шел снег, и дороги стали практически непроходимыми. В один момент они встали перед сложным выбором: пересечь замерзшую реку или направиться на запад, к мосту, который пролегал в опасной близости от Комязалова. Надя просто спрыгнула со своей лошади, взяла поводья и пошла по льду.

– Иногда я ненавижу эту девчонку, – пробормотал Кацпер, неохотно спешиваясь. – Я ненавижу Калязин. Ненавижу весь этот снег.

Серефин рассмеялся. Он спешился, схватил Кацпера за плечо и поцеловал его.

– Ну и что это было?

– Мы идем на кладбище богов, где нас, вероятно, ждет неминуемая гибель, а ты жалуешься на снег.

– Да, но все это кажется совершенно невозможным. Я не могу жаловаться на невозможное.

– Только подумай, какие истории ты сможешь рассказать своим братьям и сестрам.

На лице лейтенанта промелькнула странная эмоция.

– Я не знаю, захотят ли они слушать.

Серефин нахмурился, но Кацпер только ухмыльнулся.

– Если мы умрем здесь, то мне не придется рассказывать своей семье, что я завел роман с королем. Это было бы ужасно неловко! – весело продолжил он.

Иногда было легче думать о маленьких, несущественных проблемах, чем о тех, с которыми им предстояло столкнуться.

– Перед встречей с твоими родственниками я сниму свое фамильное кольцо и стану просто Серефином. Проблема решена, – сказал он.

Кацпер рассмеялся и одарил его грустной улыбкой.

– Хотел бы я, чтобы все было так просто.

Оставалось всего несколько дней пути, но идти по снегу было нелегко, пока восточная тропа не расчистилась. Глядя на утрамбованную дорогу, Серефин не сразу догадался, что это значило.

– Армия. Вот мы и нашли наших транавийцев, – сказал он, чувствуя себя глубоко несчастным.

– Что они делают, Серефин? – с удивительным спокойствием спросила Катя.

– Это Руминский, – ответил Серефин. – Он не стратег. Это самоубийство.