Благословенный

— Кто же это у вас поёт так ангельски? — удивился я, никак не ожидая присутствия в военный части детей.

— Из солдатских детей составлен хор, Ваше Высочество!

Послушав пение, мы приложились к иконам и получили благословение полкового священника. Затем офицеры хотели построить солдат для приветствия, но я в целях экономии времени решил выступить без «фрунта».

— Поздравляю, ребята, с большим праздником, Духовым днём, — нетвёрдым голосом произнёс я, щурясь от низкого утреннего солнца. — Я Великий князь Александр, новый шеф вашего полка. Приехал поздравить вас, а заодно проведать про ваши нужды и потребности. Мы сейчас с командиром вашим осмотрим вашу слободу, а вы пока подумайте, чем я вам могу быть полезен, да пришлите от каждой роте по ходатаю — поговорим с ними отдельно. Идёмте, Иосаф Иевлевич!

Мы осмотрели «светлицы», к которых проживали нижние чины. Полк имел 2 батальона по одной гренадёрской и 5 мушкетёрских рот; была также «егерская команда» в 72 человека, музыканты, обозные, и 4 полковых артиллерийских орудия.

Здания содержались неплохо, были вполне чисты (хотя, наверняка это было результатом пожарного наведения порядка перед приездом шефа), но выглядели уже старыми и ветхими. Во многих местах на потолке я заметил следы протекания воды; нижние венцы срубов сильно подгнили, некоторые «светлицы» от этого покосились.

— У вас, я смотрю, «казармы»-то на ладан дышат — заметил я Арбенёву.

— Точно так, Ваше Высочество; построены они ещё при государыне Елисавете!

— Ух, как давно! Это они ещё хорошо сохранились. Но, надобно подремонтировать, как вы считаете?

— Правду сказать, Ваше Высочество, надо бы каменные казармы строить. Светлицы устарели, а главный мой страх — пожар. Ежели вспыхнет, да будет ещё и ветрено — беда!

— А инвентарь-то есть у вас для тушения? Вёдра, багры, это вот всё?

— Несколько есть, но недостаточно для изрядного пожара! Вот были бы каменные казармы…

С солдатскими казармами в Империи вообще беда. Ими снабжены только гвардейские полки; армия вся находится на постое у обывателей. Практически, это означает, что людей выгоняют на всю зиму из их домов; когда же весной армия снимается с зимних квартир в «лагеря», хозяева получают свои жилища полностью разграбленными. Бывает и хуже — полковые начальники, получая средства на закупку продовольствия, нередко кладут их в карман, возлагая почётную обязанность содержать нашу армию на население мест, где выбрано местонахождение зимних квартир. Тут начинаются вымогательства: и хорошо, если такой полк стоит в русском селении: после обращений типа «побойтеся Бога» или «мы жаловаться будем» солдаты, иной раз, смирнеют; а вот в местах нерусских обычно население не жалуют…. Надо, очень надо строить везде казармы, но это такие деньги — просто жуть…

Артиллерийский парк состоял из трёхфунтовых орудий. Пехотинцы не любили эти тяжеловатые и маломощные пушки, из-за скверного литья к тому же нередко дававшие разрыв ствола. Часто орудия эти совсем не применяют в бою, используя только для салютов. Тут у меня была одна идея, которую я решил апробировать в подшефном полку.

— Мне думается, Иосаф Иевлевич, надо нам завести вместо этого убожества четвертьпудовые единороги, да посадить прислугу верхом!

— Конная батарея? — поразился тот. — Но у нас пехотный полк! Зачем нам конная батарея?

— Для быстроты действия, конечно же. Но вы не беспокойтесь, я всё устрою.

И, заметив себе необходимость написать Орлову по поводу присылки хороших тяговых лошадей, мы отправилися дальше.

* * *

Дальше мы осмотрели солдатские «артельные кухни» — котлы и вертела, купленные самими солдатами в складчину; собравшись в артели по 30–40 человек, они выбирали из своей среды «костровых», или «кашеваров», и готовили так себе немудрёную пищу, в основном — те же каши. Никакой науки тут не было — понятия о нормальном питании, рационе, ещё не существовало. Как бы упростили дело снабжения консервы! Да и полевая кухня не помешала бы…

Пришлось исполнить ещё одну неприятную обязанность. Приказав двум ротам до пояса раздеться, я осмотрел солдатские спины, ища шрамы от шпицрутенов, и, конечно, быстро нашёл их.

— Тебя за что пороли? — спросил я у курносого парня с самой исполосованной спиной.

— Дерзок! Сбегал много раз, дерзил господам офицерам!

— А ты что скажешь?

— Не виноват, — мрачно отозвался тот. — Меня унтер вне очереди в караул ставил, а тулупа не дал. Ну, я и ушёл греться!

— Так. Тулупы завести. Порки прекратить. Вообще!

Когда дошло до разговора с солдатскими представителями, меня попросили ввести в полку…. потёмкинскую форму! Дело в том, что Потёмкин ввёл свою форму только на юге, в Екатеринославской армии, а в остальных частях носили мундиры старого образца. Теперь потёмкинская форма, овеянная славой побед на юге и в Польше, к тому же удобная и недорогая, была самой желанной в любом полку.

— Хорошо, как только существующая форма изорвётся, пошьём потёмкинскую. А что касается гнилых светлиц, я попытаюсь получить финансы на постройку каменных казарм!