Благословенный

— А твой отец этому воспалению не поспособствовал, случайно? Он ее бьет?

— Нет! Я бы не позволил! Говорю, они помирились. У них любовь… каждую ночь…

На этот раз Рэй не выдержал, побагровев.

— Любовь? Но ведь ты говоришь, она болеет, раны воспаленные… какая может быть тогда любовь?

— Ну, не знаю… Значит, одно другому не мешает.

— Выходит, со мной поговорить она не может, потому что болеет, а… все остальное может, так получается?

— Нет, Рэй, ей правда плохо, она даже не встает.

— Значит, твой отец ее заставляет!

— Нет, что ты, он бы не стал…

Рэй фыркнул.

— Я должен ее увидеть. Ты сообщишь мне, когда Джек уедет из дома, и я приеду.

— Папа рассердится, — Патрик насупился. — А скрыть не получится, ему скажет Шон, Хок или Нора.

— Мне плевать. Пусть сердится. Я Кэрол не чужой, я имею право. Я беспокоюсь о ней. Я уверен, что твой отец ее обижает. Не тот он человек, чтобы вот так взять и про все забыть. Я его знаю. Они не могли помириться после всего, это невозможно. По крайней мере, не вот так сразу. Особенно, если он узнал о том, что у нее другой парень. Убить он ее не убьет, в этом я уверен, как и в том, что и не простит. Ты должен приглядывать за мамой, защитить ее. Кроме тебя некому. Меня на порог не пускают, ее не выпускают.

— Так ты согласишься забрать Дженни?

— Возможно. Но только после того, как увижу Кэрол и сам с ней об этом поговорю.

— Хорошо. Я все устрою. Тогда возьми с собой и лисят. Я притворюсь дурачком и скажу, что сам тебя пригласил в гости. Ведь по сути, причин, почему ты не можешь прийти нет. О вашей с папой неприязни мне ничего не известно, он раньше никогда не запрещал мне с тобой общаться. Думаю, на этот раз прокатит. А папе придется постараться, чтобы объяснить мне, почему тебе закрыт вход в наш дом. И почему он не пускает к тебе маму. Хотя я теперь лучше него самого знаю причину!

Рэй улыбнулся и ласково потрепал мальчика по волосам.

— Ах, ты хитрый маленький проныра!

В комнату вошла Дороти с большим подносом в руках, на котором несла чашки с чаем и горячий ароматный пирог.

Но Кэрол категорично воспротивилась тому, чтобы увидеться с Рэем, когда Патрик ей все рассказал.

— Не сейчас. Он увидит, что я побита. Нельзя ему это видеть. Он вспыльчивый. Они опять сцепятся с Джеком. Нет, Рик. Ни в коем случае.

— Но что тогда делать?

— Я поговорю с ним по телефону. Принеси мне трубку. Заодно позвоню сразу тете Дженни и самой Дженни.

Джек больше не запирал ее в комнате, но сам дом теперь был с такой охраной и окружен такой оградой, что сбежать отсюда было не так просто, как раньше. Выпускать Кэрол за ворота без разрешения Джека или Шона было запрещено. Патрика Джек тоже пытался не выпускать, опасаясь Иссы, но мальчишку удержать было непросто. Он каждый день ездил к дедушке и проводил с ним большую часть дня. Дома ему было скучно. Джек работал, Кэрол болела и не выходила из спальни. Джек приставил к мальчику телохранителя, который не отходил от него за пределами дома и отвечал за него головой. Патрика тянуло к Рэю, он хотел бы съездить с ним на пляж или поиграть с теннис, и вообще, чтобы все было как раньше. Он очень соскучился по дяде, но обида и упрямство брали верх.

Когда Кэрол после разговора с Рэем сообщила, что он согласен, Патрик так обрадовался, что почти был готов простить его. Тетя Дженни ничего не имела против, а вот сама Дженни так расстроилась, что даже расплакалась. Узнав об этом, Патрик огорчился и поспешил сам позвонить в пансионат, чтобы с ней поговорить.

— Дженни, это на время, клянусь! Мы тебя заберем, как только сможем! Рэй очень хороший, ты не бойся. Он маму вырастил, забрал ее, когда она еще младше тебя была. У него сейчас и лисята. Прости, Дженни. Так обстоятельства сложились. Я все тебе расскажу. Я приеду за тобой с Рэем. Ты сама увидишь, какой он хороший. Он тебя никогда не обидит. Я сам, знаешь, как его люблю, как второго папу! Вот увидишь, ты тоже его полюбишь! К тому же мы с мамой будем рядом. Я буду каждый день приходить. И мама, как выздоровеет. Все будет хорошо, вот увидишь. А потом мы тебя заберем, и лисят, как только сможем. И мы будем жить все вместе, как и собирались.

Дженни не спорила, соглашалась, но после разговора отчаянно рыдала в подушку.