Blank

Возле воронки виднеются два обугленных тела. Фогги и Бэджерс отнесли тела подальше от очага взрыва, и было ясно чьи они были: у одного трупа вывалились обгорелые остатки позвоночника; остатки брони слипались с костями, а вся кожа почти полностью обгорела; тела были пробиты дробью, а издырявленные органы лежали в нескольких метрах от них; конечности, если и сохранились, то в обжаренном состоянии.

Фогги: – СУКА!! Это ведь я приказал им туда пойти…

Бэджерс: – На их месте мог быть каждый… Нам нужно думать о том, кто это устроил.

Снек: – Где дети?

Бэджерс: – Кажется, они куда-то убежали еще до взрыва.

Снек: – Вот твари! Они знали про взрывчатку! Я найду их! – он пулей залетел в обратно в церковь, игнорируя приказы Фогги.

Все побежали за ним. На входе в другой зал что-то щёлкнуло под его ногами – он успел отпрыгнуть в сторону, сгруппировавшись и направив кинетический шит в сторону взрывчатки. Взрыв отбросил Снека в стену, выкинув его на улицу. Всех откинуло взрывной волной. Взрыв был намного слабее предыдущего, но его хватило, чтоб оторвать ноги Снеку. На всю церковь издавались его ужасные вопли. Кровь лилась рекой, а все, что осталось ниже колена – это обжаренные мясо и кости.

Снек: А-а-а-а!!!! ЭТИ ТВАРИ! Я… Я…

Фогги активировал аварийный режим на костюме Снека. Снека сразу же усыпило, а сам костюм перешел на жизнеобеспечивающий режим. Фогги приказал солдату остаться со Снеком и пытаться связаться со штабом, а сам остался руководить операцией.

Бэджерс: – Неужели это правда?

Фогги: – … Найти их. Будут сопротивляться – убить каждого, – его глаза резко стали пустыми, и одновременно хладнокровными. Прежнее отчаяние сменилось злобой и решимостью.

– Это дети, идиот!

Фогги: – Они враги и не более!

– Еще неизвестно, что это они! Вдруг это ловушка конфедератов! Кем ты будешь, если перестреляешь десятки детей?!

Фогги: – Солдатом, – он нажал кнопку на запястье, после я ощутил разряд электричества, из-за которого я машинально обнажил клинок, и всю тяжесть экзоскелета. Весь мой костюм был отключен. Голова трещала еще после первого взрыва, ведь я встретил его без шлема. Может и поэтому я сразу же вырубился.

Я очнулся от стрельбы в другом зале. Все вокруг кружилось, а меня сильно тошнило. Эхом из другого зала издавались выстрелы и крики Фогги.

– ВЫЛЕЗАЙТЕ ОТТУДА! – кричал он. Как оказалось, под одной и статуй оказалось что-то на подобии бункера, куда и сбежали дети.

Мне даже моргать было больно, а про любые движения я молчу. Все мое нутро кричало, чтобы я помог этим детям. За долгое время, проведенное в проекте, в моей голове вновь издались «выстрелы», разъедающие мою черепную коробку.

– Давай… Тебе нужно встать…

– Твои родители были бы разочарованны тобой, если бы позволил детям умирать…

– Зачем ты так тренировался, если не можешь просто встать?..

– Жалкое зрелище…

– Руки целы… ноги тоже, вставай…

– ЗАТКНИТЕСЬ! – шепоты, что прежне были еле слышимы и неразборчивы, стали оглушать меня.

– Тебе их не жаль?

– Может и правда было бы лучше, чтобы ты тогда сдох…

– Их смерти будут на твоей совести…

– Что вы предлагаете делать?..

– Ты и сам знаешь… – я почувствовал напряжение в руке с клинком.

– Так они не помешают вам с Палмером…

Предложения водоворотом смешивались в моей голове, и с каждым разом били все сильнее по моей, итак, больной психике. В итоге я сломался, но вдруг я услышал детские крики и голос Фогги.

– ПОЖАЛУЙСТА, ОТПУСТИ! НАШИХ РОДИТЕЛЕЙ КУДА-ТО ЗАБРАЛИ, А НАС ЗАСТАВЛЯЛИ. МЫ НЕ ВИНО… – крик девочки, захлёбывайся слезами, сменился выстрелом.

Фогги начал расстреливать остальных детей. Я слышал лишь вопли и мольбы детей. В этот момент «выстрелы» в моей голове стали стрелять все чаще, пока не издался один большой «взрыв». Я тут же вырубился. Теперь я понимаю, что тогда все хорошее во мне сломалось…

Я проснулся в медпункте нашего бункера, рядом со мной стоял Палмер, что-то судорожно рассматривая на мониторах.

– Опухоль сильно разрослась с прошлого осмотра – такими темпами ему останется немного. Неужели я перестарался…

О чем это он? Внутри моей головы гудел белый шум. Голоса, что недавно кружились в моей голове – затихли или слились в едино, образуя тот самый шум. Я хотел, чтобы так и продолжалось, поэтому притворился спящим. Спустя несколько минут в палату зашел генерал Жаковски.

– И все это цена одной ошибки, – сказал он, бросив беглый взгляд по палате. Со мной еще лежало несколько солдат, что пострадали от всех этих взрывов. – Как состояние Даниэля?

– Поправляется, с ним все будет хорошо, – Палмер врал Жаковски прямо в лицо.

– Я читал рапорт. Как проснется он попадет под трибунал, на котором будем решать его судьбу- он бросил на меня взгляд, наполненный отвращением.

– Вы не можете…!