Blank

Началось всё с дозы адреналина и нескольких убитых мародеров. Пробитая грудная клетка клинком насквозь и поднятая туша надо мной с теплым кровавым душем. Отбросив труп, я понесся к следующему, которого припечатал к стене плечом, сломав кости и раздавив органы, и снес голову с разворота клинком. С последним из часовых мне пришлось повозиться – у него был похожий экзоскелет без шлема, но собранный в кустарных условиях. После недолгой потасовки мне удалось уронить его на колени – разорвать ему щеки, засунув пальцы в рот, и в дальнейшем оторвать челюсть, оставив истекать кровью.

Все в лагере уже подготовились, но я успешно вырезал и рвал на части одного за другим. Кто-то успел достать тяжелое вооружение, которое уже зацепило меня, но я почти не почувствовал ранение, а даже наоборот возбудился. Я рывком хотел сократить дистанцию, но мой взвод уже подошел и сам уничтожил огневую точку. Я почти бросился за бежавшими остатками мародеров, но на пути встал отряд. Меня остановили и пригрозили трибуналом за самосуд и неподчинению приказам. Я их даже не слушал, а просто вырвался и нагнал беглецов, расчленив каждого.

Я не помню лиц убитых, лишь переполняющую меня эйфорию. Взвод с недоумением и отвращением смотрел на меня. За нарушение приказа и самосуд меня вновь закрыли в изолятор, несмотря на мой рапорт об отсутствии у меня связи во время операции. Тишина и холодные стены сводили меня с ума. Было слишком тихо!

Палмер пришел ко мне этой ночью.

– Даниэль, что ты чувствуешь после сегодняшней операции?

– Удовлетворение. Покой.

– Может хочешь знать, кем были эти люди?

– Нет, нисколько.

– Что ты чувствовал в процессе?

– Прекрасно я себя чувствовал. Может разочарование – их было маловато, – я начал испытывать раздражение.

– Как твоё ранение?

– … В норме, – я о нем вспомнил только после его слов.

– Прекрасно, Даниэль. Начало положено – мы приближаемся к выполнению нашей цели.

– А сидеть в этой дыре тоже часть нашей цели?! – я врезал по железной двери, что нас разделяла.

– Это лишь формальность, чтобы поддерживать порядок. Вскоре нам больше не будут нужны остальные твои сослуживцы. Мы с тобой покараем всё это отребье и погань! – я впервые услышал от Палмера похожие слова. Обычно он сдержанный и учтивый доктор, но такой он мне даже больше нравился.

После дней, проведенных в изоляторе, во мне скопилось куча энергии. Мои кулаки буквально чесались, ведь я содрал все костяшки об эти каменные стены, но к счастью на тренировках я вновь смог спустить пар.

Остальные стали еще более презрительно смотреть на меня, а кто-то даже боялся. Раньше мне было бы все равно, но как выяснилось они играют непосредственную роль в моей жизни. Любой порыв, неверный поступок и я вновь в изоляторе, а я туда не хочу возвращаться. Мое нейтральное отношение сменилось сначала на неприязнь, а потом уже на откровенную ненависть. Я старался сдерживать ее в глубине себя, ведь у меня остался последний шанс. Солдаты, что постоянно пребывают в изоляторе без видимого результата списываются в запас. Для меня это равноценно смерти – тихая и спокойная жизнь за фронтом сожрет меня изнутри.

На этой почве я попросил Палмера увеличить дозу лекарств. Некоторая странность: Палмер был главным офицером-медиком здесь; все получали медикаменты в лазарете, как и я со всеми; но Палмер передавал мне другие мои лекарства без свидетелей. Это меня не волновало, меня волновало то, что будто лекарства лишь усугубляли ситуацию. Кажется, у меня началась адреналиновая ломка. Эффект от тренировок с каждым разом становился все меньше. Пока в один момент я не услышал большое количество шагов, как будто бежало несколько экзоскелетов. Я обернулся, сжав кулак для вызова клинка – кроме меня, в комнате никого не было. Тогда посчитал, что просто показалось.

Через пару дней я стал слышать чей-то навязчивый голос, что всегда меня отзывает, и каждый раз позади была лишь пустота. Меня это сильно раздражало, словно кто-то надо мной издевается. Спустя два дня их стало больше. Неразборчивые слова словно летали вокруг меня: шепот из-за угла, под кроватью, где-то в дальнем углу части, даже под одеждой, и внутри головы. Я уже позабыл какого их вновь слышать. Это все повторялось пока Палмер не выдал нам новую задачу.

– Завтра у вас вновь появится возможность отомстить за ваших близких. На востоке находится вражеский лагерь. – говорил он параллельно, указывая на голографическую карту местности. – Они уже не беспокоятся о предосторожности и находятся слишком близко к линии фронта. Руками тех солдат совершаются рейды в тыл и саботаж. Из-за них некоторые поставки провизии на фронт были уничтожены. У них нет совести и сострадания, так что и вы можете позабыть о своих.

Всю ночь я предвкушал эту операцию. После выписки из госпиталя меня мучает бессонница. Теперь уснуть в тишине становится почти невозможно. Я снова вернулся к снотворным, что раньше сильно меня выручали.