Blank

– Что вы от меня хотите?.. – мне пришлось проглотить свое чувство справедливости и гордость вместе с ним. Пока в моей голове вновь не издалась череда «выстрелов», только в этот раз не постеснялись использовать пушки. Моя черепная коробка трещала по швам.

Вдруг издался мощный взрыв. От страха я слетел с кресла, около двадцати палаток были похоронены под завалами. Толпа испуганных больных бежало прямо на меня. Благо я успел скрыться за колонной. Я потерял Палмера из виду, слышал лишь взрывы, треск металла и вопли людей. Одним из взрывов разнесло металлическую цистерну, ее осколки разлетелись во все стороны, разрывая людей на куски. Один из осколков остановился в ребрах женщины, что была недалеко от меня. Я видел, как несколько мгновений она даже не поняла, что случилось. Женщина свалилась на пол и стала захлебываться кровью. Ужасное зрелище. Все бежали более отчаянно к выходу, отталкивая людей перед собой. И как только первый из них добежал за нее, издались выстрелы. За секунду вся толпа, что недавно вопила и бежала, полностью замолчала. Кровь людей смешалось с водой, создавая смесь, полностью залившую пол. Весь испачканный чужой кровью, я сжимал зубы до боли и сжимал подлокотники кресла. Вдруг ко мне подошел Палмер, целёхонький.

– ПАЛМЕР, ЛОЖИСЬ! ЭТИ ТВАРИ ПОЖАЛЕЮТ, ЧТО НАПАЛИ НА НАС! – я потянул его за халат. После я вырвал окровавленный обломков цистерны из женщины и стал дожидаться напавших. В моих глазах пылало пламя, и было словно так, что я готов перебить целую армию.

– Даниэль, вам все это кажется. У вас еще будет возможность отомстить, а теперь отдохните. Сейчас вам станет лучше, – своим плечом я ощутил какой-то укол. Глаза начали тяжелеть, и каждый раз, когда я их вновь открывал, все преображалось: взрывы уходили все дальше за горизонт; запах крови, что повис в воздухе, куда-то пропадал; холл уже не казался уничтоженным; а все внутри были целы, словно ничего не произошло. Половина смотрела на меня с ужасом, а другая с жалостью. Боль, что барабанила все это время, стала затихать. Мое паническое дыхание, потихоньку восстановилось. И когда я более-менее пришел в себя, то осознал произошедшее… Неужели опять?.. Меня сковал стыд, и я выронил уже оторванный подлокотник, но действие лекарства было сильно. Я был готов заснуть на теплом полу, возле опрокинутого кресла.

– Палмер, я согласен, – я повторял это полусонным голосом, пока он обратно усаживал меня на кресло.

– Мы справимся, Даниэль, – Палмер постучал по моему плечу, и мы вернулись в палату. Внутри было так тихо, что даже пугало. Уже в койке, мне вдруг стало как-то не уютно. Изнутри меня раздирало дикое противоречие. Спустя пару минут я вырубился. За все прошедшие ночи мне впервые ничего не снилось. Наконец-то тишина и покой… Мой организм и душа уже отвыкли от такого.

Прошел год, как я попал в госпиталь. В моей палате сменилось несколько соседей, некоторые отошли в мир иной. Палмер все так же был моим врачом, с ним я прошел еще несколько операций и последующих курсов лечения.

Спустя несколько дней после приступа в холле, Палмер вновь вернул меня на нейростимуляторы. Еще где-то неделю меня колбасило от них, но потом все исчезло. Боль никуда не уходила, но благо она стала намного терпимее. Или может я к ней привык? Голоса, что издавались откуда-то из-за угла, становились со временем все тише. Галлюцинации, что казались мне реальностью, также ушли куда-то в неизвестность. Ночные ужасы, что терзали меня вместо сна, уже казались не такими страшными и даже стали немного надоедать.

Не хочется признавать, но мне, кажется, я скучаю по тем мгновения. Понимаю, это кажется глупым, но что-то внутри меня желает вновь пережить этот страх, адреналин. В стенах госпиталя это невозможно. Палмер говорит, это из-за опухоли, что-то там привыкло к постоянному стрессу. Тело желает этого, но сам бы я в гробу видел эти ужасы. От одной лишь мысли оказаться на фронте меня передергивает… но я не могу сказать отчего: то ли от страха и ужаса, то ли от возбуждения. Я сам себе становлюсь противным.

Это внутренняя борьба сказалась и на моей внешности. Я сильно оброс, отрастил бороду, почти догнав Палмера. Каждый день по возможности я проводил в тренировочном пункте. Здесь люди вновь учатся ходить, разрабатывают мышцы после комы, а кто-то, наверно, также как и я, не хочет оставаться со своими мыслями на едине. Впервые я нехотя пришел сюда, но Палмер был настойчив. И раз за разом мне становилось все легче. Лишь там мне удавалось без вреда для других выплескивать мои вспышки гнева.

А так обычно день не отличался от другого. Может и это сыграло роль в моем противоречии. Мой «отец», ну или мужчина, что назвался им, так и не появился. В гробу бы я его видел. Если честно, Палмер стал мне новым отцом.

Сегодня утром Палмер зашел в мою палату с необычной ухмылкой на лице.

– Даниэль, у меня для тебя прекрасная новость, – его борода так и подпрыгивала от улыбки. – Последние анализы говорят, что ты почти восстановился. Ты вновь сможешь спасать людей и главное отомстить за свой дом и родных.