Блаженны алчущие

И вот он снова смотрит в прозрачные глаза Эллис, и на губах ее снова отважная улыбка. — Что ж, мы всегда знали, что в этой жизни не сможем быть вместе вечно, ведь так? Превыше всего — твой долг перед семьей и княжеством, и ты должен его исполнить.

— Ты, как обычно, права, — согласился он, целуя кончики ее пальцев. — Я обязан попытаться наладить отношения с супругой, чего бы мне это ни стоило. Отец желает, чтобы я стал хорошим семьянином, и я не имею права его ослушаться. А Дениза так уязвима… — Филип скорбно покачал головой, как бы намекая, что слабый разум бедняжки может пошатнуться от любого нового волнения.

Эта версия звучала гораздо лучше, утешительнее, чем "я больше люблю свою жену".

Эллис положила руки ему на плечи. — Ты ведь придешь еще раз, чтобы мы могли попрощаться по-настоящему, красиво? Боюсь, сейчас у меня нет на это сил. Особенно после известий о Тристане.

— Разумеется, — согласился он, тронутый. И напоследок надо вручить Эллис достойный дар, такой, чтобы она и ее друзья больше ни в чем не нуждались.

— Я пришлю тебе письмо, как обычно, с Колином, — Сейчас она вглядывалась в его лицо так, словно пыталась запомнить каждую черточку. — Скоро. Заодно верну плащ и кольцо твоей жены. Придумай для нее какой-нибудь предлог, и приезжай. Это последняя ложь, которую тебе придется произносить из-за меня, — прибавила Эллис печально.

Да уж, об этом Денизе лучше не знать — вряд ли она поймет, почему для расставания с любовницей нужно аж два визита. Придется особенно ответственно отнестись к конспирации.

Эллис вернулась к своим травам. — Ну что ж, оставим печальные беседы на потом. Полагаю, теперь мы сможем забрать мою сестренку домой — ты ведь распорядишься? И бедные Ищейки займутся более полезным делом, чем сторожить дом, где всегда есть кто-то из хозяев.

Филип даже обиделся. — Неужели ты думаешь, что я оставлю вас без защиты, только потому, что мы не сможем больше видеться? Охрану снимут лишь когда я узнаю, кто убийца Тристана, и позабочусь, чтобы он больше никому не причинил вреда.

Чтобы не расстраивать Эллис еще сильнее, Филип не стал делиться подозрением, что кто-то ведет охоту на тех, кто к нему близок. Тристан мог оказаться лишь первой, самой уязвимой мишенью. Или же дело в том, что он случайно услышал во дворце что-то, чего не должен был знать…

Он приготовился к спору, но Эллис только вздохнула и пожала плечами. — Ладно, будь по-твоему. Скажи мне только, где находится этот приют, я сама схожу навестить Лори, хотя бы повидаюсь с ней.

— Не одна, пожалуйста, — нахмурился Филип. — Пусть тебя сопровождает кто-то из мужчин.

Пришлось объяснить, как пройти к приюту Священного Копытца. Да уж, судьба любит непристойные шутки — когда он отправлял девчонку к Гвен, никак не ожидал, что две женщины, с которыми он делил постель, встретятся там под одной крышей. Что-то бы они сказали друг другу, если бы знали… В два голоса проклинали день, когда ответили улыбкой на его взгляд?

Филип в очередной раз подивился тому, как странно устроена человеческая натура. Он знал, что скоро расстанется с Эллис, если не навсегда, то надолго, и будет скучать, мечтая снова оказаться рядом. Но сейчас, в повисшем неуютном молчании, поймал себя на том, что ему не терпится уйти отсюда.

Кажется, мысли Эллис витали уже где-то далеко. Она попрощалась с ним так спокойно, что это его даже слегка задело.

Коря себя за глупость, Филип вышел в зябкий осенний сумрак и тихо прикрыл за собой дверь. Тут же его внимание привлек черный силуэт, торопливо удалявшийся от каморки по дорожке. Приглядевшись, Филип понял, что эта живая тень — никто иной, как проклятый Немой. Крысеныш что, опять что-то вынюхивал? Неужто смеет следить за ним? Вот по кому он скучать не будет точно.

Филип поспешил к калитке, не испытывая ни малейшего желания столкнуться с братом или отцом Эллис и отвечать на их вопросы. К тому же, в кошеле лежало проклятое кольцо, весившее, казалось, как целая скала, и ему не терпелось избавиться от этого груза.

Он узнал гемму на аметисте, как только увидел, и теперь не успокоится, пока не получит от Бэзила ответ: как кольцо, которым Филип когда-то владел, а потом передарил братцу, оказалось на трупе Тристана?..

~*~*~*~

27/10/665

IV.

Ветер обрушивался на башню всей своей мощью, и было слышно, как трещат ее старые кости. Со змеиным присвистом проникал сквозь щели в кладке, дергал призрачными пальцами за края одежды. Выл, словно целое полчище проклятых душ, и что-то внутри Кевина отзывалось на эту извечную ярость, нечеловеческую тоску.

Там, наверху, за следующим вывертом узких ступеней, он встретится с ветром лицом к лицу.