Блаженны алчущие

— Конечно, — вкрадчиво продолжил Филип. — Никто из нас не заинтересован в том, чтобы эта грязная история стала предметом сплетен… И я готов забыть о ней, если буду уверен, что вы больше не станете нарушать порядок на улицах моего города и пытаться убить людей, которые мне служат.

— Я не могу просто забыть об этом, — почти умоляюще ответил горе-мститель. — Моя че…

Филип не дал договорить. Опять это слово! Сказал бы он, в какие темные места ему стоит заткнуть свою честь! — У вас есть способ доказать вашу отвагу и послужить своей стране. Смойте оскорбление, нанесенное вашему достоинству, кровью врагов Сюляпарре. Отправляйтесь в армию, там нужны офицеры, а когда вы вернетесь назад, совершив чудеса храбрости, в вашей смелости не усомнится никто.

— Я собирался принять участие в военной кампании. Но в данный момент я не могу ехать… — замялся Ален, снова упав в кресло. — Позже…

Филип прекрасно понимал, что творится в его душе и о ком он сейчас думает.

— Изыщите возможность. Или, — продолжил он спокойно, — мне придется обсудить этот неприятный случай с леди Денизой.

Это был удар ниже пояса, и оба это знали.

Ален побледнел, покраснел, снова побледнел. — Вы… вы не сделаете этого! Это подло! — Его кулаки сжимались и разжимались.

— О, но отчего же? — удивился Филип. — Моя супруга — мой лучший советчик в таких тонких делах. Не волнуйтесь, сударь, я возьму с нее обещание больше никому не рассказывать.

Ему стоило труда сдержать улыбку. Как Дениза столько времени терпела разговоры человека столь предсказуемого? Хотя, зная женщин, Алену вряд ли удавалось вставить в беседу больше, чем пару слов.

А тот вдруг нахохлился, как боевой петушок. — Вы хотите избавиться от меня!

О Боги!.. И смешно, и грустно.

— Вы себе льстите, — Есть лишь один мужчина, которого я должен опасаться — мой лучший, мой последний друг. — Впрочем, коли вам утешительно так думать…

— Вы хотите убрать меня с дороги, но этот способ не достоин вас… — Ален поднял подбородок, выпятил грудь. — Есть еще один человек, оскорбивший меня в тот день. Человек, с которым я могу скрестить мечи, не уронив своего достоинства. Я не хотел доводить до этого, помня о том, что мы были друзьями…

Ты никогда не был моим другом. Лишь еще одним голосом, заглушающим тишину.

— Я очень польщен, что вы считаете меня достойным такой чести, но вам не приходило в голову, что на этот раз уже вас могут не счесть достойным противником?

— Вы снова меня оскорбляете! Мой род не менее благороден, чем род Картморов, я ничем себя не запятнал!..

— Раньше я бы согласился с вами, но теперь… — Филип удрученно покачал головой.

— Вы просто не хотите драться, сударь!

— Действительно. Я слишком занят, чтобы размениваться на всякую ерунду. А Ален определенно подходил под это определение.

— Вы… ведете себя как трус! — выпалил Ален и тут же подался назад. То ли ждал, что Филип кинется на него через стол, то ли боялся, что соперник буквально лопнет от обиды, забрызгав его нарядный костюм. Не в первый раз он напомнил ему Гидеона, но что это было за жалкое подобие!..

— Допустим, — согласился Филип мирным тоном. — Хотя ученику Алого Генерала и странно опасаться посредственного, насколько я слышал, фехтовальщика. Но эта схватка неизбежно закончилась бы плохо для нас обоих, поймите. Если вы убьете меня, а это отнюдь не является невозможным, Дениза никогда вам не простит, а мой отец прикончит собственными руками. А если я убью вас, что все же более вероятно, Дениза недели две не будет со мной разговаривать. Так или иначе, мы оба — в проигрыше.

В голубых глазах человека напротив отразилась боль. Бедняга Ал! Пожалеть бы его, вот только Ален, кажется, вообразил, что может не только брать вещи, принадлежавшие Филипу, но еще и ломать. А такое никому не сходило с рук.

— Хотите выпить? — предложил Филип, видя, что тот как будто лишился дара речи. Сквозь тонкие бока кувшина — хрусталь, закованный в серебро, с крышкой в форме головы журавля — соблазнительно пламенело фалийское. — Нет? — Тогда он плеснул себе, и устроился поудобнее, смакуя восхитительный напиток. У терпкого вина был пряно-сладкий привкус мести.

— Понимаю. Вы ненавидите меня, — с горечью проговорил Ален.

Филип вздохнул. Было бы что ненавидеть!.. Даже это — роскошь, которая редко доставалась на его долю в последнее время. — Ничего подобного.

— Вы с таким удовольствием наблюдали, как меня избивают!

— Просто я сентиментален, — объяснил Филип. Зрелище того, как Кевин колотит Алена, напомнило ему о старых добрых временах.

Молодой дворянин заморгал, не понимая.

— Присоединяйтесь к войску, которое должен возглавить Пол Валенна, или отправляйтесь к себе в поместье, это как хотите. Оставьте столицу на год, на полгода, потом можете вернуться.

— И тогда?..