Блаженны алчущие

Фрэнк уже полчаса как торчал тут, забившись в самый дальний и темный угол с кружкой пива в руках, изредка кидая взгляды по сторонам из-под полей шляпы, надвинутой на самый нос, — благо в этом сомнительном местечке такое поведение считалось в порядке вещей; и со священным ужасом поглядывал на жирные пятна, плавающие по поверхности пойла, которое так и не решился отхлебнуть.

Ждал и Клятый, занявший стол в центре, под самой лампой, в кругу блеклого сального света. Это был крупный мужчина с туловищем, смахивавшим по форме на бочонок для эля, с перекошенным носом, который ломали не раз и не два, с послужным списком грехов, которых хватило бы на несколько четвертований — да еще остались бы грешки помельче на пару-тройку повешений. О своих подвигах бандит, более чем достойный своей клички, с удовольствием поведал сам после того, как получил за сотрудничество с Ищейками полное помилование.

Когда андаргиец, наконец, появился, Фрэнк успел лишь мельком взглянуть на него, пока тот пробирался к столу Клятого. Черные усы, шрам, нос крючком, — вид подобающе злодейский.

Больше повезло позже, когда Андаргиец отошел к стойке. Тут Фрэнку удалось получше разглядеть его смуглое сухое лицо — достаточно хорошо, чтобы не сомневаться, что отличит шпиона даже среди его соотечественников.

Шпион взял две кружки, для себя и соседа по столу. Оставалось надеяться, что "поцелуй любимой", если в кружках был он, не слишком опьянит Клятого — не хватало только, чтобы тот сболтнул лишнее. Например, о том, что пришел сюда, прекрасно зная, что вместо выгодной работенки наниматель отводит ему роль агнца на заклание. Или о том, что на Андаргийца ведется охота, в которой принимают участие и Ищейки, и преступный мир столицы.

Странная парочка заседала недолго: в конце концов, дельце, для которого Андаргийцу якобы понадобился Клятый, они обсудили в прошлую встречу, заранее. Ничего сложного: Андаргийцу будто бы предстояла встреча с заказчиком, собиравшимся расплатиться за одну драгоценную вещицу, что Андаргиец выкрал для него с большим риском для себя. Вот только расставаться с вещицей Андаргийцу расхотелось. А потому он сперва убедится, что его заказчик принес деньги, а затем свистнет Клятому (который должен затаиться поблизости), и они, расправившись с болваном-заказчиком, поделят деньги пополам.

Интересно

, подумал Фрэнк, Нечестивца андаргийский шпион поймал на такую же историю? Басня так себе, зато какое искушение для бандита — ведь сперва можно отобрать деньги у мифического заказчика, а потом так же прирезать и ограбить самого Андаргийца, присвоив себе и ценную вещицу.

Он смотрел, как Клятый с Андаргийцем поднимаются из-за стола, надевают шляпы, поправляют оружие и выходят в осенние сумерки. О, как хотелось немедля броситься за ними! Вместо этого Фрэнк немного выждал, а потом встал в дверях, как будто подышать свежим воздухом — точнее, гнило-плесенными испарениями, что сходили за таковой на этой улочке, даже летом, наверное, мрачной, как колодец. И старательно прислушивался, пока, в скором времени, откуда-то слева не долетел крик торговца вразнос: "Пироги, ржаные хлебцы, овсяное печенье! Горячие, прямо из печки!" Сигнал, подтверждающий, что парочка — шпион и намеченная им жертва — отправились по улочке налево, а не направо, и уже завернули за угол.

И Фрэнк устремился по следу.

~*~*~*~

Задание перед Ищейками стояло тонкое — проследить за Андаргийцем так, чтобы он ни в коем случае не заметил этой слежки. Для этого Капитан Роули разработал довольно хитрый план, не без помощи, естественно, верного Вашмилсти.

Изучив местность вокруг притона, где была назначена встреча Андаргийца с Клятым, Роули заранее расставил в ключевых пунктах наблюдателей — где-то Ищеек, а где-то и подданных Принца Воров. На одном углу торчал торговец обносками, на другом — жался к стене убогий нищий, а тут под мостом демонстрировала свои прелести потрепанная жизнью потаскуха… Эти агенты, исполнявшие свои партии тем убедительнее, что играли по большей части самих себя, сигнализировали друг другу, отмечая передвижение парочки — настоящая сеть, растянувшаяся по всему округу и даже дальше.

В конце безымянной улочки, на которой ютился притон, Фрэнк встретил Боба Пайла в обличье торговца пирожками — оно шло ему, пожалуй, больше, чем роль Ищейки.

— Шисто, — объявил Пайл. Он хотел сказать "чисто", но рот его был набит пирожком. — А поперлись они вон туды.

Только после этого подтверждения Фрэнк, завернув за угол, вышел на улицу Мыловаров, на которой уже не оставалось и следа Клятого с андаргийским шпионом. Зато далеко впереди, там, где Мыловары перетекали в другую улочку, разбегавшуюся в две стороны, расселась старуха-старьевщица, разложившая прямо по земле вокруг себя свой нехитрый товар. Завидев Фрэнка, старуха потыкала вправо костлявым пальцем. А потом предупреждающе помахала им взад-вперед, предупреждая, что парочка еще не скрылась из вида.

Что ж, тем лучше, значит у них есть время.