Блаженны алчущие

— Я только боюсь, что могу заблудиться… Я ведь здесь впервые.

— Что ж, — последовал безжалостный ответ. — Заблудитесь, значит, не суждено.

Фрэнк вонзил ногти в ладони, и поклялся себе, что найдет этот грот во что бы то ни стало.

По другую сторону круга он заметил Кевина Грасса, не принимавшего участия в общем веселии. Грасс так неуместно смотрелся рядом с жизнерадостными сверстниками — недвижный, с холодными глазами убийцы, нацеленными прямо на Фрэнка, что на миг ему даже стало не по себе.

Но зашуршал песок, край платья Денизы задел ногу, и все сторонние мысли разлетелись, как ночные мотыльки. — Терпеть его не могу, — с чувством произнесла девушка, проследив за его взглядом.

— Грасс, кажется, немного грубоват, — заметил Фрэнк. Он еще помнил удар в лицо, полученный от молодого человека с волчьим взглядом на первом столичном балу.

— Никому он здесь не по душе, кроме Филипа.

Наверное, потому, что выбивается из блестящей компании, подумал Фрэнк.

Совсем как я.

— И все равно они будто слепые, — продолжила девушка. — Неужели они не видят…

— Чего?

Дениза замялась. — Не знаю, — сказала она наконец. — Но разве вам не стало бы не по себе, встреть вы такого типа в темном проулке?

— Сейчас я могу думать только о встрече с вами.

Дениза усмехнулась вполне снисходительно — несомненно, привыкла к тому, что молодые люди глупеют в ее присутствии.

На улицу спустились музыканты, три скрипача из оркестра, что играл на дне рождения. Забыв о жмурках, молодые люди начали разбиваться на пары.

Фрэнку не хотелось нарушать их тет-а-тет, и Дениза словно прочла его мысли. Вместо того, чтобы присоединиться к танцующим во дворике, она свернула на дорожку, ведущую туда, где темнели причудливые формы выстриженных кустов. Обернулась, призывая следовать за собой. Всего лишь взгляд через плечо, но по его спине пробежали приятные мурашки.

Они прохаживались меж роз, вдыхая тяжелый сладкий запах. Днем Фрэнк заметил, что цветы на кустах — желтые и черные, почти что эмблема Картморов — золотые и черные розы, а бордюр вокруг кустов — из мускари, фиолетовых, как фон их герба. Сейчас лунный свет приглушил все краски, сделал черные розы почти невидимыми.

Платье Денизы в этом призрачном сиянии отливало не золотом, а серебром. Фрэнк шел чуть сзади, и имел возможность любоваться овалом щеки, изящной линией шеи и плеча, маленьким ушком, в котором, словно крошечная луна, блестела круглая жемчужина.

При мысли о том, что он может остаться с нею наедине, охватывал легкий трепет. Его опыт общения с женщинами — немногочисленный, впрочем, — здесь не поможет. Фрэнк мимолетом вспомнил фермерских дочек, с которыми приводилось целоваться, и жен фермеров, веселых, простодушных созданий, приобщивших его и его приятелей к радостям плоти.

Но разве было что-то общее между ними и этой девушкой, молодой леди, такой хрупкой и загадочной, коварной — и немного печальной?

К кустам подлетела стайка бледных огней. Бабочки-звездянки! Они порхали вокруг цветов, мерцая зеленоватым светом. Это было так красиво, что Фрэнк остановился и благоговейно молчал, любуясь. Радость, источник которой находился совсем рядом, переполняла грудь.

Он почувствовал острое желание коснуться Денизы, и уже собрался взять ее за руку. Но даже здесь, за ними следили. Из-за куста неподалеку выглянул Гидеон Берот и начал делать вид, что нюхает розы.

— Знаете, кого в столице называют мотыльками? — спросила девушка, выводя его из задумчивости.

Фрэнк мотнул головой.

Дениза хихикнула. — Таких, как приятели Бэзила.

— Они, кажется, довольно необычные молодые люди, — осторожно заметил Фрэнк, которого причудливый вид троицы привел в недоумение.

— Но не такие необычные, как сам Бэзил, поверьте. А вы, господин Делион? Что вы за человек?

Ох уж эта лукавая улыбка!

— Боюсь, что самый заурядный. Мне пока не представилась возможность отличиться.

— Чем же вы хотите отличиться?

— Думаю, в моем возрасте каждый дворянин мечтает о свершении подвигов.

— Чтобы мужчины завидовали, а девушки любили? — теперь она откровенно дразнила его.

— Мне хватило бы лишь одной, — вырвалось у него.

Дениза бросила ему такой взгляд, что Фрэнк на миг перестал дышать. Но тут же отвернулась, и принялась бездумно обрывать листочки c веток. Тень пробежала по ее лицу.

Когда-то, когда он был маленьким и глупым, Фрэнка занимала дурацкая фантазия: он совершает что-то невероятное, чудо отваги и мужества, и его неведомый отец, прослышав о подвиге сына, находит их с матерью, просит прощения, и публично признает свое отцовство.

Полная чушь, конечно. Теперь он мог вообразить причину подостойнее.

— Ну и разумеется, мне хотелось бы, чтобы моя мать гордилась мной.

На этот раз голос Денизы прозвучал мягче. — Я уверена, что она гордится.

— Я вам должен казаться ужасно наивным, — вздохнул он.

— Да. И все же вы меня не бесите. А ведь я ужасное, злобное создание, господин Делион.

— Наверно, все красавицы таковы.

— Вы находите меня красивой?

Он не мог не рассмеяться. Такого детского кокетства он не ожидал.