Бледнолицая ложь. Как я помогал отцу в его преступлениях

В тот вечер, после ужина, я подслушал, как Мона говорила отцу, что мне надо до конца месяца подыскать себе другое жилье. Ей не стоило волноваться — я и сам горел желанием скорее съехать от них.

Отец вошел ко мне в спальню, когда я, лежа в кровати, читал «Вашингтон пост».

— Мона говорит, тебе не дадут аттестат. Ты завалил математику и по другим предметам тоже не блещешь.

— На самом деле дадут. Я сегодня узнал. Тренер Форд уговорил остальных пропустить меня. Я вроде должен бояться самостоятельной жизни, но совсем не боюсь. Я прошел твою закалку.

Отец изумленно поднял брови.

— Какую закалку? Ну да, ты быстро бегаешь и много болтаешь, но больше ничего. Я оказался в таком же положении в двенадцать лет, когда умер мой папаша. Я был с тобой строг, но ты этого заслуживал. Бог мой, да ты мелкий варвар!

— Да уж, твое воспитание!

Я перебросил ноги через край кровати, встал и потянулся.

— Я смог выжить с тобой, матерью и Моной, так что готов к чему угодно.

Отец улыбнулся. Он принял это за комплимент.

— Ты — самый изощренный врун, каких я только знаю, а я знаю очень неплохих. Черт, да я и сам такой. Я видел тебя в деле. Ты можешь уболтать кого угодно. Это бесценно. Язык вывел бы тебя даже из Сан-Квентина, как меня когда-то, только гораздо быстрее.

— Я не знаю, что делать дальше.

Правда, я уже давно решил, что не стану заниматься ничем, за что можно угодить в тюрьму. Больше нигде мои способности не требовались, разве что в политике, но это была, на мой взгляд, совсем уж бесполезная профессия. Ежедневное чтение «Вашингтон пост» только укрепило меня в этом мнении.

— Жизненный опыт куда важней, чем образование.

Отец положил руки мне на плечи и посмотрел на меня сверху вниз с мягкой улыбкой.

— Официальное образование дает тебе зарплату. А самообразование может дать капитал. С официальным образованием у тебя всегда были нелады. Похоже, тебе не нравится работать на других людей, но в целом ты работы не боишься. Читай великие книги, учись у гениев всех времен и следи за языком. Пора тебе начать жить своим умом.

Отец желал мне добра, по крайней мере, в том виде, в каком сам его понимал, с учетом его причудливых представлений о родительском долге. Но что я буду делать в этом мире один? Плохой слух и зрение, да еще вдобавок дислексия оказались куда более серьезными препятствиями, чем я себе представлял. В учебе я отстал от своих одноклассников на световые годы.

И все-таки я чувствовал, что, несмотря на физические ограничения и все испытания, через которые мне пришлось пройти, а может, благодаря им, я многого добьюсь. Я не стану всю жизнь срезать дерн, наливать бензин и развозить газеты.

И уж точно я не собирался применять свои способности, чтобы скорей выбраться из Сан-Квентина.

Глава 44

После выпускного я купил за сто долларов потрепанный фиолетовый «Рамблер» 65-го года выпуска и чувствовал себя ограбленным. Из коробки передач подтекала жидкость, а маслом он плевался хуже того «Форда», который отец оставил маме, когда мы бросили ее.

Мать Джеймса предложила мне комнату и стол в их доме за двадцать пять долларов в неделю. За неимением других вариантов пришлось согласиться. Все лето я работал на стройке — клал фундамент для нового жилого комплекса. Погода стояла влажная и жаркая, а мне приходилось целыми днями возить в тачке бетон и тоннами разгружать кирпич и цементные блоки. Это было почти так же тяжело, как работа на дерновой ферме.

Многие строители вылезали из своих машин прямо перед сигналом к началу смены, в семь утра, явно с похмелья. Слова отца преследовали меня — когда-нибудь я буду лысым беззубым стариком, отчитывающимся перед каким-то мальчишкой вполовину меня младше, который всю жизнь занимался физическим трудом, так что отупел умственно и истощил все свои силы.

Когда Джеймс в начале августа уехал в колледж, его мать попросила меня освободить жилье. Она устала от моей испачканной одежды и грязи в ванной. Как-то раз, по дороге на стройку, я увидел объявление о сдаче квартиры за сто пятьдесят долларов в месяц. После аванса у меня осталось ровно столько, чтобы купить себе надувной матрац — мой единственный предмет обстановки.

Каждое утро по пути на работу я заезжал позавтракать в кафе. За восемьдесят девять центов я получал два жареных яйца, тосты с клубничным джемом, кофе и стакан воды. Зачастую этим приходилось ограничиваться до самого вечера. В полдень на стройку приезжал фургон, торговавший едой, и иногда я мог перехватить хот-дог и какой-нибудь напиток. По выходным я продолжал подрабатывать кэдди, получая бесплатные хот-доги за каждую восемнадцатую лунку, так что всегда старался проработать минимум два раунда.

Сидя в кафе за завтраком в конце лета, я открыл «Монтгомери Каунти Сентинел» и прочел, что осенний семестр в младшем колледже начинается через три дня. По словам противной консультантши, они были обязаны меня принять. Если я сейчас не поступлю в колледж, то не сделаю этого никогда.