Бледнолицая ложь. Как я помогал отцу в его преступлениях

С наступлением сумерек я набросил куртку и побежал к зданию старшей школы Уиндоу-Рок, находившемуся примерно в ста ярдах от нашей, младшей. В темноте меня не было бы видно, но двор школы заливал яркий свет. По краю парковки в ряд стояли четыре фургона, груженные сеном, и вокруг суетились одноклассники Лонни. Они входили и выходили в школьные двери, болтая и смеясь. Как же мне незаметно подобраться к фургонам?

Пару минут я изучал обстановку. Потом заметил, что в фургонах пока что никого нет и они стоят пассажирской стороной против света — в полной темноте. Если все сделать правильно, можно вытащить сердечники из клапанов по этой стороне, оставшись незамеченным. А уж добраться до выхлопных труб — вообще раз плюнуть.

На случай, если времени не хватит, я начал с картошки. Забравшись под первый фургон, я попытался затолкать картофелину в выхлопную трубу, но она оказалась великовата, и я срезал лишнее отцовским перочинным ножом. Потом аккуратно обтер края трубы рукавом свитера, а очистки затолкал в бумажный пакет. Забив все выхлопные трубы, я перешел к первой шине.

Сердечник вывинтился легко, и шина засвистела, как проколотый мяч. Опасаясь, что кто-нибудь услышит этот свист, хотя все и были довольно далеко, я немного прикрыл клапан, и звук стал тише. Сзади у фургонов шины были двойные, поэтому я спустил три у первой машины, прежде чем перейти к следующей. Сердечники я спрятал в карман, как велел отец.

Как только я выкрутил сердечник у последней шины, кто-то закричал:

— Едем!

Я спешно вернул крышку на место и бросился бежать к краю парковки, вдоль которого шла канава.

Сердце колотилось у меня в ушах. Наверняка кто-нибудь меня заметит.

— Сидр уже в кузове! — выкрикнул кто-то из подростков.

Я сделал глубокий вдох и пополз по темному полю, отделявшему старшую школу от младшей. Лежа на животе, я смотрел, как старшие ученики залезают в фургоны с сеном, а взрослые сопровождающие усаживаются в кабины. Заработали моторы.

Я опять чувствовал себя невидимым и всесильным.

Когда я вернулся домой, отец ходил взад-вперед по кухне с выпученными глазами.

— Что, черт побери, ты там делал так долго?

Сэм с Салли захлопали в ладоши, когда я вывалил на стол картофельные очистки, а потом достал из карманов дюжину сердечников. Отцовское лицо растянулось в улыбке.

— Тебя кто-нибудь видел?

— Нет. Я сдувал шины с пассажирской стороны, но сзади их было по две, а к другой стороне никак не подберешься.

Его глаза вспыхнули гневом:

— Почему ты не спустил их все?

— На парковке были дети и сопровождающие. Меня бы поймали, стань я возиться с колесами при свете. Но я затолкал картошку во все трубы. Далеко они не уедут, и половина шин у них полностью сдута, так что и скорость им не набрать.

— Ты как настоящий шпион! — восхитилась Салли.

Отец улыбнулся и потрепал меня по голове. Я с облегчением выдохнул. Мне все удалось — значит, сегодня побоев не будет.

— Этих гаденышей надо было проучить за то, что не позвали Лонни. Думаю, картошка и спущенные шины уже сделали свое дело.

Лонни весь вечер провела с другими одноклассниками, которых тоже не пригласили. Она не знала, что мы сделали, чтобы за нее отомстить, и наверняка бы этого не одобрила. Но мы, остальные, считали, что исправили громадную несправедливость.

Глава 27

— Сегодня повезу вас троих в Гэллап, — сказал отец на следующее утро, пока мы с Сэмом и Салли ели свои кукурузные хлопья и смотрели телевизор. — Мы поедем с Вэнсом и двумя его ребятишками.

Отец становился все нервознее; в тех редких случаях, когда он оказывался дома, ему было трудно усидеть на месте, и глаза его так и бегали из стороны в сторону. Он мог закрыться у себя в спальне и часами говорить по телефону, точнее, кричать. Поездка в Гэллап была первой, которую мы собирались предпринять семьей, если не считать вылазок за продуктами. Лонни решила остаться дома и поработать над школьным проектом.

Вэнс занимал ту же должность, что отец, но в другом офисе БДИ, в Навахо, штат Нью-Мексико, в двадцати минутах езды от Форт-Дефайнс. Отец называл его Пьяницей Фрицем.

Мне он казался довольно отталкивающим со своими глазками-бусинками, синюшной бледной кожей, пухлыми руками и ногами и дыханием, разившим виски и табаком. Тоска в его глазах напоминала мне о маме.

— Дэвид, тебе надо будет присмотреть за Сэмом, Салли и детишками Вэнса, — сказал отец. — Они того же возраста, что Салли и Сэм, ничего сложного. Мы вас высадим у кинотеатра, а потом заберем. Справишься? Не будет никаких неприятностей?

Я кивнул, хотя на деле как раз предпочел бы ввязаться в неприятности, швыряясь «вишневыми бомбами» из старых запасов, купленных у мистера Пино.