Бледнолицая ложь. Как я помогал отцу в его преступлениях

После ланча мы двинулись домой. Отец всю дорогу молчал, погрузившись в свои мысли. Позднее я спросил, все ли с ним в порядке.

— А что со мной может быть не в порядке? — хохотнул он, словно ничего не случилось.

Глава 31

В июне 1964-го в поселке БДИ в Навахо наконец-то освободилось жилье для нас. Квартира 251–4 располагалась в доме на четыре семьи; там было три спальни, гостиная и огороженный двор. Она стала нашим новым домом. Через несколько дней после переезда БДИ снесли наш дом в Болотном поселке, так как он был построен с использованием асбеста — на мой взгляд, последняя из его проблем.

Наш новый квартал кипел жизнью. Люди собирались на двух индейских рынках, возле магазинов, на почте и у индейского госпиталя. Вниз по улице располагался многоквартирный дом, где жили сотрудники БДИ с семьями. Врачи, специалисты по взаимодействию с индейским населением и старшие служащие БДИ занимали отдельные дома, каменные и деревянные, современной постройки, на небольшой территории вдоль каньона Бонито.

Тут не было хоганов, проржавевших трейлеров, стай бродячих собак и детей навахо, которые кидаются камнями и стреляют пистонами. Болотный квартал располагался всего в миле отсюда, но мы словно оказались в совсем другом мире.

Теперь мы жили куда лучше, но я очень скучал по ежедневным визитам Эвелин. Вскоре после переезда я нанялся развозить газеты вместе с одним подростком и периодически, проезжая по Восьмой улице, останавливался повидаться с ней.

Развоз газет означал, что я могу читать «Навахо Таймс», «Гэллап Индепендент» и «Аризона Репаблик». Мне нравилось быть в курсе общественных и политических событий, как в Альбукерке и Гэллапе, и, что еще важнее, иметь возможность отвлечься от жизни семьи Кроу. Как мои бывшие клиенты, нынешние, в поселке, впустили меня в свою жизнь, беседовали со мной и давали чаевые.

Но некоторые из них жили в Болотном квартале или на холмах, где стояли те же трейлеры и хоганы. Стоило мне свернуть с Кит-Карсон-драйв к Болотному кварталу и проехать два индейских рынка, появлялись и бродячие собаки, и индейские дети, швыряющие бутылки и камни. Мне было тяжело сопротивляться их нападениям, даже когда мы жили там, а теперь, с тяжелой холщовой сумкой через плечо, маневрировать на велосипеде казалось еще трудней.

Однажды вечером я пожаловался насчет собак отцу. Он улыбнулся и ответил:

— В субботу поедем в Гэллап и раздобудем кое-что, чтобы решить проблему.

В результате он купил мне водный пистолет в сувенирной лавке Тома, где мы с Сэмом покупали шарики, чтобы наливать в них воду, а потом, в супермаркете «Джей», несколько бутылей нашатырного спирта. Это обошлось мне в сумму чаевых за две недели, и я поверить не мог, что водный пистолет с вонючей жидкостью помешает собакам и дальше нападать на меня.

На следующий день мне представилась возможность проверить отцовские методы. Доставка в воскресенье была самой тяжелой: к газетам прилагались рекламные материалы, и моя сумка едва не лопалась под их весом. Я изо всех сил давил на педали, но велосипед ехал еле-еле.

Когда появилась первая стая, две собаки сразу вцепились мне в ноги, не дав возможности слезть и наставить на них пистолет. Обычно я старался скорей укатить подальше, пиная их каблуком. Но тут я остановился, сразу став легкой мишенью.

Когда они набросились во второй раз, я выпустил длинную струю нашатыря в нос первому псу, а потом еще одну — следующему в глаза. Собаки замерли и вдруг с воем бросились бежать, поджав хвосты. На каждой улице ко мне подбегала новая стая. Я начал лучше целиться и быстро опустошал пистолет, поливая их снова и снова. К концу дня они перестали меня преследовать.

Я снова чувствовал себя невидимым и всесильным.

Отец знал в жизни только насилие и боль и никогда не ошибался насчет их действия. Но оставалось еще разобраться с детьми из хоганов и трейлеров. Когда я рассказал отцу про них, он протянул мне пистолет 22-го калибра, заряженный пулями с пластиковым наконечником.

— Это остановит этих ублюдков. Пара выстрелов утихомирит их, как нашатырь — собак.

— Но я не могу этого сделать! Стрелять из пистолета, которым можно убить, — не выход.

— Делай как знаешь, но тогда не жалуйся, если не сможешь за себя постоять. Их оружие такое же опасное, как этот пистолет.

Его решения всегда были экстремальными — я знал это с нашей первой поездки. Я изобрел собственный способ избавиться от преследований: собирая деньги за доставку, я сказал клиентам, родителям детей, что, если их отпрыски не перестанут кидаться в меня, я не буду привозить им газеты. За несколько дней с нападениями было покончено.