Бледнолицая ложь. Как я помогал отцу в его преступлениях

Мои брат и сестра прибежали в комнату. Салли шепнула мне, что отец кричит уже больше часа.

Ходя перед нами взад-вперед, отец размахивал в воздухе какой-то бумагой.

— Ваша мать приезжает с вами повидаться, — рычал он. — Ее адвокат связался со мной — он недоволен тем, что мы уехали из Форт-Дефайнс, не оставив номер телефона или новый адрес. Мать тоже сердится, но на нее мне наплевать. Она вышла замуж за водителя грузовика — какого-то Уолли, — и они усыновили младенца, мальчика. Вроде как ребенок должен был отвлечь эту бешеную сучку, но у нее есть законное право видеться с вами. Она приезжает в субботу, и я этому совершенно точно не рад.

Отец схватился за сигарету, хотя обычно курил трубку. Когда он прикуривал, руки у него тряслись. Сделав две глубоких затяжки, он сказал:

— Ее адвокат угрожает, что подаст в суд и добьется для нее опеки над вами всеми. Теперь, когда у нее есть муж, ребенок и постоянное место жительства, она хочет судиться со мной. Я не сказал ей, когда мы переехали на Восточное побережье, потому что хотел защитить вас от нее. Адвокат называет это похищением. Естественно, он несет чушь, но она считает, что я буду платить алименты и отпущу вас жить с ней и с ее толстозадым дальнобойщиком где-то в Альбукерке. Поскольку нашего адреса и телефона нет в адресной книге, ее адвокату пришлось постараться, чтобы нас отыскать. Сама эта тупица точно не справилась бы.

— И что мы должны делать, папа? — спросил я.

— Я сделаю все, как Дэвид, — подхватил Сэм. — Просто скажи.

Салли поглядела на Сэма и на меня, потом на отца и кивнула.

Мона, как обычно, натянуто улыбнулась и положила руку отцу на плечо.

— Вам повезло, что у вас есть любящие отец и мать, благодаря которым вам не придется переезжать в Альбукерке и ютиться в трейлере по соседству с нищими мексиканцами.

Я с трудом сдержался, чтобы не усмехнуться.

— Скажите этой суке, чтобы больше сюда не возвращалась! — рявкнул отец. — А ее Уолли пусть перестанет подначивать. Пускай она рыдает и жалеет, что вообще явилась сюда. Сделайте так, чтобы их поездка превратилась в полную катастрофу. Вы знаете, что от вас требуется.

А я-то считал, что мне больше никогда не придется намеренно обижать маму! Ни за что на свете я не стану опять издеваться над ней. Мы можем пообещать приехать к ним летом, потому что из этого все равно ничего не выйдет — билеты на самолет для трех детей стоят слишком дорого. Если мама не изменилась, то встреча с ней лишь разбередит старые раны. Мне хотелось одного — чтобы все поскорей закончилось.

В субботу, доставив утренние газеты, я поехал на своем велосипеде на стадион и бегал там, пока мои ноги не стали как ватные. Когда я вернулся домой, Сэм и Салли уже ждали меня.

— Где ты был, Дэвид? — спросила Салли с глазами, полными тревоги. — Мы уж думали, ты нас бросил, навсегда.

— Я никогда не поступил бы так с тобой и с Сэмом, — ответил я. — Все будет хорошо. Через пару дней мама уедет, и мы заживем, как раньше.

— Но что, если адвокат выиграет и нам придется перебраться в Альбукерке? — спросил Сэм.

— Мне пятнадцать лет, тебе тринадцать, а Салли десять. Они не могут заставить нас, тем более что мы не живем с мамой уже пять лет.

— Но ты же не адвокат! Откуда тебе знать?

— Я просто знаю, Сэм, так что перестань волноваться.

Мы втроем уселись в гостиной у окна, из которого просматривалась вся улица. Было уже половина одиннадцатого, они опаздывали на полчаса. Пара машин проехала мимо, и вот наконец показался их грузовик.

Уолли вылез первым, чтобы помочь маме. Он был низенький и практически квадратный, с короткой стрижкой ежиком и тонкой полоской усов. С младенцем на руках, мама медленно выбралась из грузовика и своей обычной спотыкающейся походкой, словно птичка, посеменила к дому.

Прошла, казалось, целая вечность, прежде чем они добрались до двери и позвонили. Мона впустила их внутрь.

— Терстон, — позвала она, — подойди поздороваться с Тельмой-Лу, Уолли и их ребенком.

— Садитесь и давайте поговорим, — приветствовал их отец, выходя в коридор. Голос его звучал спокойно, так что я выдохнул с облегчением. Я-то себе представлял, что отец сразу набросится на Уолли.

Мама передала ребенка своему новому мужу и протянула руки к Салли и Сэму. Оба они отступили назад. Она повернулась ко мне:

— Как поживает мой старший сынок? С тобой хорошо обращаются, дорогой?

— У нас все в порядке, мама. Может, сядем и поедим?

Я кивнул Уолли головой, но он не шевельнулся.

— У нас есть дело к вашему отцу и Моне, — сказал он. — Нам надо кое-что обсудить, например, почему он увез вас за три тысячи миль, не спросив разрешения и не сообщив, куда направляется.

Отец уставился на Уолли горящими глазами и сжал кулаки. Тот, похоже, не понимал, что еще одна реплика — и ему несдобровать.

Мона решила вмешаться:

— Дети, поезжайте пока с Уолли и Тельмой-Лу, — скомандовала она. — Не обязательно говорить об этом в вашем присутствии.