Бледный силуэт Луны

Валька позвонил в двенадцатом часу, когда я переделала уйму домашних дел и бесцельно взирала на темные деревья за окном. Ветер плавными движениями полоскал целые ветви, а я зачарованно следила за ними, как за парусами. Детективную норму я исполнила с лихвою, хозяйству тоже перепало от моих стараний, а думать о личном семейном будущем упорно не хотелось.

Я просто не знала, хочу ли я попробовать еще один виток семейной жизни с Мишей, но понимала, что от моих желаний зависит немного. Я даже могу ненавидеть бедного Мишу лютой ненавистью (хотя и не за что), но мелкий Мика его любит и в нем нуждается. Поэтому и думать не желалось.

— Прелестное дитятко, — вкрадчивый голос старинного друга почти развеял мою печаль. — Ты еще не забыла в вихре удовольствий, что старый знакомец твой Валентин прибудет в украшенную многочисленными памятниками столицу для свидания с тобою, обольстительная?

— Украшенная памятниками столица — это Мармеладов во хмелю, не надо мне плагиата, — заявила я решительно. — А памятники и впрямь размножились. Давай выберем для свидания какой-нибудь монумент, раз ты о них вовремя вспомнил.

— Ах, царица моих помыслов, — с деланным восторгом выразился Валька. — Я только помыслить успел, а твой резвый ум…

— Отче Валя, мне начинает быть боязно, — поделилась я. — Никогда твои комплименты добра не сулили, а уж беспардонная лесть просто пугает. Может мне не ходить никуда? Или послать тебя к Медному всаднику со змеей, в смысле шел бы ты куда подальше?

— Почти угадала, прелестная, — согласился Валентин без ласки в голосе. — Я хотел предложить ту же кандидатуру, только чуть ближе.

— Не поняла пока, — сказала я с деланной резвостью, хотя поняла отлично.

— «На берегу пустынных волн, стоял он, дум великих полн», — процитировал Валька. — Ну и мы вклеимся в компанию, могёт быть, и нам перепадет малая крошка великих дум. Пойдем-ка мы с тобой погуляем вокруг Пети-чугунного на нашей речке.

— А почему именно он? — спросила я как можно небрежнее. — Он, конечно, самый художественный, но я бы предпочла Грибоедова по старой памяти.

— Где мне с вами, чаровница, толковать, оно без разницы, — согласился Валентин. — Просто таскаться неохота, а под сенью чугунного я бы потом поискал кое-чего для себя. Уступишь старому другу?

— Да хоть десять раз, — согласилась я. — И во сколько?

— Давай, дитятко назначим час, — заявил Валька. — Оно будет всем удобнее. И к часу после полудня я жду тебя на станции «Парк», к выходу под мозаикой Максима Горького, это другая сторона Кольца.

— Как скажешь, — отозвалась я не без дрожи, прямым путем вел меня Валечка прямо туда, куда не следовало. — В час так в час.

Потом мы перекинулись парой комплиментов, и я отошла ко сну сильнейшим образом озадаченная. И уже в процессе засыпания мелькнула простая мысль. Уж не решил ли Валька навести справки о чем-нибудь у Вариного родича? Небось в «Аргусе» он изучил её досье от корки до корки. Ну, что ж, пусть попробует навести. Только я туда не пойду, мне там делать нечего, в местах, где работал покойный дядя. Я его и знать не знаю.

Глава семнадцатая (№ 17)

(опять у Петра, вернее с видом на него…)

А просыпаясь около девяти утра в свете озарившего солнца, я вздрогнула и чуть не упала с кровати в приступе стыда. Подсознание продолжало работать в ночную смену и к пробуждению выдало результат. Накладочка у вас вышла, милая Катя Дмитриевна, маленькая такая недодумочка! Живой-то дядя был вполне уместен к упоминанию! И нет причин, безмозглая вы курица, его от Вальки утаивать! Могу указать прямо от Пети-чугунного, даже пальцем ткнуть, вот сюда, мол, меня девица Варя к дядюшке водила. А тебе, Валя, чего здесь надобно? И скорее всего, упоминание о Медном всаднике со змеей выскочило, как несознательное напоминание, что памятник Петру-на-Москве-реке, хоть и знак, но не ловушка. Живой-то дядя Глеб был совершенно легальный, и нечего шарахаться!

Обрадованная, что приметила слоника, пристыженная, что не сообразила сразу, я принялась за утренние домашние процессы, потом плюнула и до завтрака вышла на стадион пробежаться быстрым шагом. На улице было не жарко, но солнце уже набирало силу, синие цветы на обочинах чудесно радовали глаз, а собаки резвились в траве.

Между кругов вспомнилось, что Миша приехал, и надо что-то решать, но мысль семейная не додумалась. В такое дивное утро и столь тяжкие думы, ну их к Богу в рай! Пусть спит на веранде, а я покамест подумаю о Вальке с девицей Варечкой, и пусть черти раздерут меня железными крючьями за неженственность — это гораздо интереснее!