Читаем Блек. Маркиза д'Эскоман полностью

Судебное заседание открылось. Первое впечатление молодой женщины было уже столь глубоким, что все ее тело охватила судорожная дрожь; временами перед ее глазами проплывал густой туман; в ушах ее стоял неясный гул, схожий с отдаленным шумом моря; он помешал ей расслышать прочитанное королевским прокурором обвинительное заключение, документ, впрочем, формальный, в котором он, казалось, не решился слишком углубляться в прошлое обвиняемой из опасения сокрушить набор аргументов, на каких строилось обвинение, да и весь процесс в целом.

Вслед за королевским прокурором должен был выступать адвокат г-на д’Эскомана.

Его вышколил тот самый поверенный маркиза, что уже выступал перед нами в одной из предыдущих глав. Адвокат не был знаком ни с самим маркизом, ни с его супругой, но желал добросовестно отработать деньги, которые ему предстояло получить; за неимением таланта он готов был служить своему клиенту желчью.

И голос его прогремел во имя поруганной нравственности, бесстыдно нарушенных общественных законов и правосудия, которому бросили вызов; он призвал на голову виновной всю строгость суда, пуская в ход сильные ораторские приемы, какие следовало бы приберечь для чудовищ, время от времени с ужасом извергаемых обществом из своих недр; речь его была волнующей и грозной; он брал за образец Данте, опирался на заповеди Моисея и римские законы Двенадцати таблиц.

Однако все это было еще не столь страшно.

Но когда Эмма услышала, что адвокат обратился к ее прошлому и стал извращать ее мысли и действия, обращать в вину ее намерения, обрывать листок за листком, цветок за цветком девственный венок, принесенный ею к алтарю; когда он стал представлять ее злоупотребляющей доверием честнейшего и почтеннейшего из людей, прикрывающей свой обман религиозным лицемерием, предающей всеми чтимое до тех пор имя общественному презрению, водворившей в семейный очаг постыдную измену; когда она почувствовала зловонную грязь, которую этот человек горстями швырял ей в лицо; когда он, прибегнув к невероятному сравнению, сорвал покровы с брачного ложа и выставил напоказ публике г-жу д’Эскоман, которую для пользы своего дела измыслил нагой, как Мессалина, и, как Мессалина, утомленной, но не удовлетворенной сладострастием, — несчастная женщина ощутила себя безвольной участницей какого-то жуткого сновидения. Пронзительный голос адвоката доносился до нее лишь урывками, и в этих хриплых звуках ей чудился звон колокола, оповещавшего о ее собственных похоронах; тысячи взглядов, которых она так испугалась, входя в зал заседаний, теперь казались ей стальными; эти взгляды ранили не только ее душу, но и ее плоть; незаметная до того дрожь в ее теле постепенно превратилась в судороги; с душераздирающим криком она упала в сильнейшем нервном припадке.

Что же касается Сюзанны, ее уже давно не было рядом с Эммой. При первых же словах адвоката г-на д’Эскомана она, придя в неистовство, попыталась прервать его обличительную речь, и, несмотря на ее крики, мольбы и угрозы, председательствующий приказал выставить ее за дверь.

Ну а Луи де Фонтаньё плакал; сделать еще что-то означало скомпрометировать Эмму, к тому же его адвокат советовал молодому человеку скрывать даже свои слезы; и бедную женщину, корчившуюся в страшных судорогах, вынесли.

После завершения речи адвоката г-на д’Эскомана, вследствие отсутствия обвиняемой, председательствующий прервал на время заседание.

Как только Эмма пришла в себя, у нее спросили, согласна ли она вновь предстать перед судом.

Она не отвечала, и ее молчание было принято за согласие.

Природа, определившая границы нашим силам, равным образом наложила и пределы нашим болям. При определенном уровне страданий человек теряет способность чувствовать, перестает что-либо воспринимать, ощущение боли покидает его, муки становятся для него беспомощны; в такие минуты кажется, что душе достало сил ускользнуть на время от своих палачей, оставив им бедное тело, своего брата, в залог.

Эмма не плакала более; она оставалась ко всему безучастной и стояла с опущенными руками, едва держась на ногах, с застывшим и невидящим взглядом.

Чтобы привести ее в чувство, пришлось приподнять ей вуаль; возвращаясь в зал заседаний, она забыла опустить ее.

Когда Эмма появилась там, зрителей, которых не слишком-то тронуло ее отчаяние, казалось, ошеломила ее красота, остававшаяся дотоле почти невидимой вследствие снисходительного отношения председательствующего к обвиняемой. Мы уже говорили, что слезы не портили г-жу д’Эскоман, а горесть придавала еще больше прелести ее печальному лицу. Среди шума, вызванного изумлением любопытной толпы, послышался легкий шепот сострадания.

Красота — это единственное, что всегда оказывает воздействие на человеческое сердце.

Сама же Эмма не замечала происходящего вокруг. Адвокат, провожавший ее на место, наклонился к ее уху и сказал:

Перейти на страницу:

Все книги серии Дюма, Александр. Собрание сочинений в 50 томах

Похожие книги

12 шедевров эротики
12 шедевров эротики

То, что ранее считалось постыдным и аморальным, сегодня возможно может показаться невинным и безобидным. Но мы уверенны, что в наше время, когда на экранах телевизоров и других девайсов не существует абсолютно никаких табу, читать подобные произведения — особенно пикантно и крайне эротично. Ведь возбуждает фантазии и будоражит рассудок не то, что на виду и на показ, — сладок именно запретный плод. "12 шедевров эротики" — это лучшие произведения со вкусом "клубнички", оставившие в свое время величайший след в мировой литературе. Эти книги запрещали из-за "порнографии", эти книги одаривали своих авторов небывалой популярностью, эти книги покорили огромное множество читателей по всему миру. Присоединяйтесь к их числу и вы!

Анна Яковлевна Леншина , Камиль Лемонье , коллектив авторов , Октав Мирбо , Фёдор Сологуб

Исторические любовные романы / Короткие любовные романы / Любовные романы / Эротическая литература / Классическая проза