Блеск дождя

В горле образовался ком, а в груди разлилось теплое чувство.

– А… – Я откашлялся, потому что голос в одну секунду мне изменил. – Кто эта дама рядом? – Разумеется, я знаю ответ, но мне ничего другого в голову не пришло, кроме как сделать вид, что я не догадался.

Алиса тихо засмеялась.

– Хоть немного нравится?

– Нет… – Я замотал головой. – Много больше, чем немного. Чтобы описать мое впечатление, хорошо бы вооружиться толковым словарем или придумать новое слово, которое бы описывало, насколько это завораживает, Алиса.

– Названия еще нет. Но я думала, что-то вроде «Докленд. Воспоминания».

Я оторвал взгляд от картины, посмотрел на Алису.

– Идеально, – согласился я, имея в виду не только название. – Ты тогда еще сказала, что хочешь нарисовать тот вид.

– Это больше, чем вид. Это воспоминание. Момент счастья и свободы. Та ночь с тобой… типа наше первое свидание – они много для меня значит, Симон. И я хотела бы подарить эту картину тебе. Если… если ты согласен, – тихо добавила она. – Я нарисовала ее для тебя. И была бы рада видеть тебя на вернисаже.

– Я… а что с Кики? – Я хотел прийти. Очень. Но если и Кики появится, это, несомненно, закончится сценой.

– Бекки не прореагировала на мое приглашение, вообще ни на одно мое сообщение, и даже заблокировала меня. Так что, думаю, она не прочла моего приглашения.

– Окей. Тогда… конечно, я приду, если ты хочешь.

– Да, хочу.

– Алиса… я… – Я замотал головой и кивнул на картину. Один из самых прекрасных подарков за всю мою жизнь. – Без понятия, что еще сказать. Я…

– Тогда ничего не говори и… поцелуй меня, – прошептала она.

С удовольствием. Я подошел к ней вплотную, притянул к себе. Погладил большим пальцем ее щеку.

– Для поцелуя необязательно было рисовать картину, – и провел пальцем по ее губам.

– Кажется, к кому-то вернулся дар речи… – Ее слова потонули во мне, когда я накрыл ее рот губами.

46 Алиса

Семнадцать минут. Через семнадцать минут распахнутся двери галереи и откроется моя первая выставка. Ни за что бы не поверила, если бы своими глазами не видела, как служба кейтеринга готовит фуршет с шампанским, как Герда, кажется, десятый раз обходит все пространство.

– Возьми, дорогая. – Герда протянула мне бокал. – Это поможет успокоиться.

– Заметно, что я нервничаю?

– Немного, но это абсолютно нормально. Я, по крайней мере, тоже волнуюсь, как и ты. По опыту знаю, что немного алкоголя помогает. За тебя, Алиса!

Она подняла бокал, мы чокнулись.

– Спасибо за… за все, Герда. – Я дрожащими руками поднесла ко рту бокал. Я только пригубила, а Герда осушила его разом, оставив на стекле след от помады. Пожав плечами, я последовала ее примеру, запрокинула голову и выпила холодную игристую жидкость.

– Вот! Теперь и начинать можно, да? – Герда взяла у меня бокал.

Я кивнула, однако уверенности в том, что напряжение спало, не прибавилось.

– Кстати, Алиса, выглядишь сногсшибательно. – Она одобрительно оглядела мой наряд. То платье, которое я не решилась купить сама и которое мне в результате подарила Калла. Мне очень оно нравится, и я благодарна ей за него. Стоить отметить и реакцию Симона, когда я вчера вышла из комнаты. Он вытаращил глаза и сказал:

«Ну, ты понимаешь, что этим платьем ты составишь конкуренцию своим картинам?»

Тем самым он избавил меня от последних сомнений.

– Спасибо, Герда. Ты и сама замечательно выглядишь, – сделала я встречный комплимент. Не из простой вежливости – ее белый комбинезон с широким черным поясом на талии смотрелся исключительно выгодно.

– Значит, по части одежды мы обе не прогадали, да? – Она взглянула на часы. – Окей, через десять минут начнем. Если тебе нужно в туалет, сейчас самое время.

Я последовала ее совету, но не для того, чтобы сходить в туалет, а чтобы спокойно написать папе. Вообще-то я хотела сделать это после выставки. Вчера он окончательно отказался прийти. Посчитал, что звонок ни к чему, что эсэмэски достаточно. И это после того, как я послала ему мамину картину в виде почтовой открытки… Я надеялась. Сбыться этой надежде в очередной раз было не суждено.

Я хотела ему об этом сказать. Сейчас. За восемь минут до открытия. Это глупо, но, возможно, единственный способ отвлечься на следующие несколько часов. Мне необходимо избавиться от этого. Обозначить этой выставкой новое начало. Освободить сердце, душу и разум, высказав все невысказанное. Только так мне удастся снова найти место для себя самой. Для вещей, которые мне важны. И да… возможно, и для Симона.

Я сделала глубокий вдох. Села на крышку унитаза и наговорила папе голосовое сообщение. Это не был тщательно обдуманный текст. В нем не было резонерства. Не было выверки.