Блеск минувших дней

Мой второй брак – следствие того, что герцог хотел сделать меня членом совета, чтобы я его поддерживал. Знатный отец моей второй супруги задолжал ему много денег, и за мою женитьбу герцог простил ему долг. Жена так никогда и не простила ни отца, ни меня. Можно ее понять, ведь я – сын мастерового. Тем не менее, когда меня избрали в Совет Двенадцати, это доставило ей удовольствие, а позже я заработал большие деньги и помог ее отцу. У нас нет общих детей, ведь с этой женщиной я живу без любви. Не всем она даруется.

Странно, насколько я сегодня погрузился в воспоминания. Или, возможно, не так уж странно. Женщина, которая только что вышла из этой комнаты через маленькую боковую дверцу вместе с мужчиной, с которым она отправится шпионить для нас в Дубраву, очень напоминает мне Адрию. Я знаю отца этой женщины, и я убил ее деда. А за свою жизнь я убил всего двух человек. Обоих в Милазии.

Учитывая это, думаю, неудивительно, что я сижу за столом совета в весеннюю ночь и заново переживаю те давние годы.

Почему один человек напоминает нам другого? Они совсем не похожи друг на друга. Когда мы впервые повстречались, та женщина была маленькой, хрупкой и более печальной, чем Адрия когда-либо. Она жила в обители Дочерей Джада в глубине материка, отправленная туда собственным отцом, чтобы скрыть позор семьи. Отца звали Эриджио Валери из Милазии.

В той обители она родила ребенка; его отняли у нее сразу же после рождения. Я расспрашивал о нем, потому что это могло оказаться для нас полезным, но мне ничего не ответили, поэтому я понятия не имею, где сейчас находится ребенок. Старшая Дочь прислала нам сообщение, что они приняли к себе новую женщину – умную и сильную духом. Женщину, которая, возможно, захочет быть полезной нам в обмен на избавление от жизни в обители, – и, конечно, на пожертвование для обители от Серессы.

Мы уже поступали так раньше.

Я был тем человеком, которого герцог Риччи отправил побеседовать с ней. Со мной поехал Брунетто. Герцог, который так много знал, не знал, что я убил одного из Валери. Никто этого не знал. Поездка в обитель и встреча с этой женщиной закольцевала мое время, – можно назвать это прошлым, вонзившимся в настоящее, подобно клинку.

Женщина оказалась именно такой, как о ней писали, – полной горя и гнева, не желающей покориться решению семьи, которая выбрала для нее такую жизнь. Не желающей покориться выбору отца. Я рассказал, что мы ей предлагаем, чего хотим от нее, и уехал.

Мы вернулись к ней через два дня. Она согласилась стать шпионкой Серессы, сказала об этом прямо, назвала себя именно этим словом. Мы отправились вместе с ней в город. Женщина замечательно держалась в седле; казалось, она заново обрела для себя идею радости, хоть еще и не саму радость, пока ехала рядом со мной в Серессу на хорошем коне.

Возможно, именно это заставило меня вспомнить Адрию, которая тоже отвергала выбор и ограничения этого мира, которой не позволяли вырасти и стать такой, какой она могла бы стать.

Мне хотелось, чтобы эта женщина, которую я совсем не знал, эта Элеонора Валери, получила такую возможность. Я понятия не имел, удастся ли ей это. Мы предлагали ей немного, а опасность была довольно велика. Люди погибали, когда шпионили. Но эта жизнь лучше стен, решила она.

А теперь она вышла из палаты, и ее живое присутствие исчезло. Я заметил, что герцог тоже что-то почувствовал в Элеоноре. Его поведение, когда она была здесь…

Несмотря на то, что у Риччи слабеет зрение, он все еще замечает больше любого другого человека из тех, кого я знаю.

Герцог скоро покинет нас. Он говорит об острове в лагуне, о беседах со святыми отцами и философами, о молитвах и обрядах. Я не готов к уходу Риччи, но все же обещал навестить его, когда он это сделает. Этой ночью он привел в движение много разных рычагов, и мы посмотрим, куда это нас приведет. Герцогу нравится проделывать подобные вещи. Двадцать пять лет назад он именно так поступил со мной, и вот я здесь. Вот я здесь.

Сегодня ночью к нам еще должен явиться молодой художник; мы его ожидаем, но он почему-то задерживается. Это еще один заговор, еще один шпион, который, возможно, также станет убийцей. Мы в Серессе вечно устраиваем заговоры. Нам никто не доверяет.

Лампы, расставленные слугами, бросают дрожащие тени, огоньки пляшут вокруг большого дубового стола в темноте. Палата огромна, в ней звучит эхо, ее стены тонут в темноте. Своими огромными размерами она должна внушать благоговейный страх.

Портреты герцогов Серессы смотрят вниз. В данный момент их трудно рассмотреть, они висят слишком высоко.

В моих воспоминаниях свет ярче. Я не стар. Есть еще места, которые я хотел бы повидать, мечты, которые я, быть может, исполню. Возможно, я еще найду любовь до того, как уйду к Богу.

Некогда я знал женщину, сверкающую, как бриллиант, и двух мужчин, которых не забуду. Я сыграл роль в истории в яростное, дикое, продуваемое ветром время. Это у меня есть и всегда будет. Я здесь, и это мое – настолько близко к «всегда», как только нам может быть позволено.

Благодарности