Блестящий шанс. Охота обреченного волка. Блондинка в бегах

Я стоял как дурак и слушал ее рыдания. Похоже, она не притворялась. Когда я появился на пороге этой квартиры, все было предельно просто: я погорел, и меня могло спасти только одно — найти Кей и узнать от неё всю правду. Выбить из нее правду, если придется. А теперь… Я не мог вычеркивать Кей из своего списка подозреваемых до тех пор, пока не узнал бы, где она находилась в момент убийства Томаса. Но я ведь не сомневался, что она заманивала меня в западню с самой первой минуты нашего знакомства, а выяснилось, что это не так. Что же теперь? Теперь я понял, что единственный способ спастись от электрического стула — это самому найти убийцу до того, как меня схватит полиция. Меня обуревали смешанные чувства: с одной стороны, я несколько успокоился и даже обрадовался при мысли, что все-таки Кей меня не предала, но и был немного испуган тем, что действовать мне придется в одиночку. Теперь все зависело только от меня. Ведь по большому-то счету я не был никаким детективом, а просто здоровым вышибалой, громилой, которому удавалось нагнать страху на слабых женщин вроде миссис Джеймс. И вот на тебе: никто, кроме меня, жалкого самодеятельного сыщика, не мог спасти мою шкуру.

Я кругами заходил по комнате, пытаясь мыслить логически. Мои краткие наблюдения за Таттом-Томасом позволяли сделать вывод, что это простой работяга, рассчитавшийся с прошлыми грехами. Но это не отменяло возможности того, что он вляпался в Нью-Йорке в какую-то передрягу, правда, это казалось маловероятным… Он ведь знал, что в розыске, и не стал бы совершать глупостей. Если он тут занимался какими-то темными делишками, зачем ему тогда горбатиться в грузовой компании, ходить в училище? Да у него и времени-то толком свободного не было, чтобы вляпаться во что-то сомнительное. По сути, он был просто мелкий шалопай, провинциальный хулиган… Можно было предположить только одно — его застукал старый дружок и угрохал из чувства мести. Но я-то как вписываюсь в общую картину? И если это был старый дружок, почему он ждал столько лет? Возможно, он только сейчас напал на след Томаса или только что вышел на свободу и помчался разыскивать Томаса. Но как ему — или ей — удалось узнать про меня, про Кей? Правда, Кей сказала, что они уже беседовали кое с кем на родине Томаса — в том городке в Огайо… Да, точно — этот некто охотился за Томасом несколько лет, и затея с телевизионным шоу дала ему в руки блестящий шанс. А если представить, что он следил за Кей и Томасом одновременно? Это похоже на правду. Сама того не зная, Кей вывела его на Томаса и на меня. А в таком случае не надо быть гением, чтобы загнать негра-сыскаря в западню и подставить, свалив на него убийство.

Мне полегчало, точно я добился каких-то впечатляющих результатов. Но оставалась еще одна болтающаяся ниточка, которую следовало к чему-то привязать.

— Ужасное зрелище, — произнес я, — лысая голова Томаса раскроена, как вишневый пирог, все в его комнатах перевернуто вверх дном.

Бобби ни слова не сказала и вытерла глаза рукавом. Ладно, я сморозил глупость, я ее не подловил на этой невинной неточности. И тогда я решил действовать напролом.

— Когда в последний раз вы видели Томаса?

— Я никогда его в глаза не видела. — Она взглянула на меня. — Вы с ума сошли, Туи, сначала хотели во всем обвинить Кей, теперь меня?

— Послушайте, всего четыре человека знали о том, что Кей меня наняла, — Кей, я, этот Б. X. и вы.

— Господи ты Боже мой, да я весь вечер просидела дома. Вы и сами это знаете — вы же мне звонили утром, потом час назад. После вашего второго звонка я приняла снотворное.

Меня эти слова вполне убедили, даже при том, что они не показались мне такими уж неопровержимыми.

Я просто не представлял себе, как Бобби хладнокровно убивает человека клещами.

— Ладно, Бобби, поймите, мне надо учесть все возможные варианты. Кей говорила, что у телекомпании на Томаса есть полное досье. Она никогда не рассказывала вам каких-то подробностей?

— Что-то рассказывала — про изнасилование. Меня такие омерзительные детали не интересовали. У нее в столе лежат какие-то папки. Кей часто работает вечерами.

Я двинулся за Бобби в спальню, к письменному столу овальной формы у окна. Рядом со столом на шкафчике для бумаг стояла пишущая машинка. Она выдвинула один ящик, порылась в нем и протянула мне довольно-таки толстенькую папку с наклеенной на ней бумажкой «Татт-Томас».

Досье было составлено умело — имена, даты, записи интервью и даже несколько фотографий. Я вынул бумаги, свернул в трубочку и засунул в карман пальто. Я был почти наверху блаженства — с таким материалом уже можно было работать. И перво-наперво мне следовало как можно быстрее попасть в его родной город — Бингстон, штат Огайо. Что само по себе меня даже прельщало: мне опасно было оставаться в Нью-Йорке.

— Я ухожу. Бобби, я могу вам довериться? Вы будете звонить в полицию после моего ухода?

— Нет, конечно.