Блез Паскаль. Творческая биография. Паскаль и русская культура

Работа “Гефсиманская ночь (Философия Паскаля)”, входящая в третью часть “К философии истории” книги “На весах Иова (Странствование по душам)”, была написана в связи трехсотлетием Паскаля и вышла отдельной книгой на французском языке в 1923 году. В следующем году она была опубликована на русском в девятнадцатом и двадцатом номерах “Современных записок”. В мае 1924 года М.О. Гершензон сообщает Шестову из Москвы отзыв о ней Г.Г. Шпета: “Он прочитал Паскаля и говорит о нем с большой похвалой… Он говорит об этой книге то же, что и я сказал: это уже потому твоя лучшая книга… что в ней нет твоей иронии или сарказма, который тебе не идет… а это немало, когда 8-я или 9-я книга, под старость, оказывается едва ли не лучше прежних: итак, гордись”. Месяцем ранее свое мнение о “Гефсиманской ночи” высказал Н.А. Бердяев: “Я думаю, что для тебя Бог всегда ветхозаветный Бог. Ты как будто забываешь, что Бог Авраама, Исаака и Иакова также Бог, который окончательно открыл Себя в Сыне и лишь через Сына можно узнать Его близость… Я думаю, что о христианском опыте совсем не могут судить те, которые не в нем, которые его не испытали. Это мое главное возражение против тебя. Ты роковым образом обречен на непонимание Паскаля, поскольку ты сам не находишься внутри христианского опыта… Ты слишком умно, слишком тонко, слишком психологично пишешь о Паскале. Для тебя раскрывается Паскаль лишь со стороны психологического, а не религиозного опыта. Верующий есть для тебя лишь психологический эксперимент. Но твои собственные исследования носят благородный характер, за ними чувствуется переживаемая тобой драма и мучительное искание правды…”. Уже позднее, рецензируя книгу “На весах Иова”, Бердяев писал: “Л. Шестов не библейский человек, он человек конца XIX века и начала XX века, эпохи Ницше и Достоевского, а не Исаии и апостола Павла, и даже не Паскаля и Лютера. Он ломится в дверь, открытую христианством, но не может войти в нее…”.

Если Бердяев верно если можно так выразиться “извне христианского опыта” отметил болевые точки неадекватно “умного” и “психологичного” истолкования личности и творчества Паскаля, то исследователь этого творчества и издатель “Мыслей” Л. Брюнсвик, философ А. Бергсон, ученый Л. Леви-Брюль, исходя из собственных подходов и интеллектуальных интересов, высоко оценили “Гефсиманскую ночь” в сочетании с вышедшей почти одновременно с ней на французском работой Шестова “Декарт и Спиноза”, которая предшествует ей под заглавием “Сыновья и пасынки времени (Исторический жребий Спинозы)” в книге “На весах Иова”. Считая Декарта и Спинозу сыновьями времени, подчинившимися его духу и прокладывавшими в истории магистральный путь диктата ограниченного и “сомнамбулического” рационалистического знания, автор “Гефсиманской ночи” видит в Паскале пасынка и изгоя на этом пути, сторонника проповедуемой им самим и настоянной на радикальном скепсисе дерзновенной веры, религиозного иррационализма, сверхчеловеческой свободы. “За триста лет люди далеко ушли вперед: чему можем мы научиться у человека семнадцатого столетия? Не мы у него – он у нас должен был бы учиться, если бы его можно было вернуть к жизни. Тем более, что и среди современников своих Паскаль был “отсталым”: его влекло не вперед, вместе со всеми людьми, к “лучшему” будущему – а назад, в глубь прошлого. Подобно Юлиану Отступнику, и он хотел повернуть обратно “колесо времени”. И он был, в самом деле был, отступником: отступился, отрекся от всего, что добыто совокупными усилиями человечества за те два блестящих века своего существования, которые благородное потомство окрестило именем “возрождения”. Все обновлялось, все видело в обновлении свое историческое назначение. Паскаль же больше всего боялся нового. Все усилия его тревожной, беспокойной и вместе с тем столь глубокой и сосредоточенной мысли были направлены к тому, чтоб не дать себя увлечь потоку истории”.