Блик

На замке Рэнхолд развеваются приспущенные пурпурные флаги – знак, что скончался их король. Стены крепости сверкают серым и белым, как мрамор, гордые шпили устремлены к Богам.

Как было бы красиво, если бы на замок не надвигалось войско Четвертого королевства.

– Пойдемте, миледи, – говорит Пирс. – Пора возвращаться в палатку.

– Я не хочу туда возвращаться, – отвечаю я.

Мысль о том, что я снова должна безвылазно сидеть в ней и не смогу увидеть, узнать, что происходит, наполняет меня тревогой.

Пирс сочувственно на меня смотрит.

– Прошу прощения. Это приказ.

Я сжимаю губы в жесткую линию, когда стражники поворачиваются и ведут меня обратно. Однако разрешают мне идти вдоль насыпи, словно хотят дать еще время посмотреть.

Лагерь не совсем опустел, и это свидетельствует о том, насколько велика армия короля Рота. Периметр охраняют – кто-то верхом, кто-то пешим ходом.

Но никто не шутит, не пьет, не играет у костра в кости, не улыбается. Солдаты в боевом настрое, лица у них грозные, позы напряженные – все они мне незнакомы.

Но как только мы начинаем спускаться по склону, я чувствую это.

Толчок.

Единичный удар катится по земле странной блуждающей волной. Я резко замираю, каждый волосок на шее встает дыбом от сокрушительного осознания.

– Что это? – шепчу я, ладошки становятся липкими, сердце бешено колотится от страха.

Стражники в недоумении поворачиваются ко мне.

– О чем вы, миледи? – спрашивает Пирс.

Я повинуюсь инстинкту, оборачиваюсь, гляжу вперед – и вот тогда я вижу его.

Одинокая фигура в черном стоит позади войска.

Несмотря на расстояние и то, что раньше я никогда его не видела, я знаю, кто он, потому что чувствую это. Потому что сила изливается из него, как поток загнивающей воды.

Король Рот.

Его зловещий силуэт движется вперед, и я вижу, как начинают меняться под его ногами чистые, переливающиеся белым равнины.

Смерть.

Мои глаза округляются, когда от каждого его шага по снегу расползаются коричневые завитки. Его сила тянется вперед, когтистые пальцы царапают землю и оставляют после себя гноящиеся раны.

Вены цвета иссохшей коры проступают на снегу, будто кровь земли отравлена. Эти линии растягиваются, замерзшее озеро трескается, готовое осыпаться.

Я чувствую этот мощный удар при каждом шаге короля. Потому что он раздается снова и снова, проходит сквозь землю и поднимается вверх к моим ногам.

К горлу подступает желчь. Эта сила кажется дурной, отталкивающей, как заразная болезнь.

С каждым шагом король Ревингер разрушает землю. Потрескавшиеся вены заражают снег, разрушая его кристальную чистоту. Земля, покрытая ледяными хлопьями, пенится и распадается, приобретая тошнотворный желто-коричневый оттенок.

Страх сжимает меня железной рукой, но я не могу отвести глаза и не могу вдохнуть полной грудью. Не понимаю, как войско короля не разбегается от этой силы, не уносит от него ноги. Не понимаю, как солдатам удается не покидать строй, в строю, потому что даже вдалеке от поля сражения чутье велит мне спасаться бегством.

Ревингер продолжает идти вперед, прямо по пустой тропе между четкими границами стоящей в готовности армии. Ни один дюйм его силы не касается земли под ногами солдат. Их не задевает ни одна гнилая линия. При виде такой власти я начинаю дрожать от страха.

У этого человека не сила. Он и есть эта сила.

Шаг короля Ревингера ровный, но уверенный. Он не останавливается, пока не оказывается впереди. За ним – мощь его армии и сила, окружающая его ореолом гнили.

Все слухи о нем – правда.

Неудивительно, что за ним следует такой фейри, как Рип. Это мощь. Это поистине неограниченная сила.

Увидев все своими глазами, я ни капли не сомневаюсь, что ему нечего бояться. Потому что король Ревингер только что доказал: он может сгноить этот мир и разрушить его своей высокомерной походкой.

Вопрос только в том, по кому он собирается пройти?

Глава 34

Аурен

Я сижу в палатке и смотрю в никуда.

В мыслях и в груди раскачивается маятник. Сопровождает каждый вздох и биение сердца.

Прошлое и настоящее. Добро и зло. Правда и ложь. Знание и непонимание. Сомнения и доверие. Непрерывный такт нескончаемого ритма.

Не знаю толком, сколько я неподвижно просидела здесь, глядя в одну точку, пока маятник ходил туда-сюда, но вдруг я услышала голоса.

Полы палатки приподнимаются в качестве приглашения. Я делаю глубокий вдох и встаю, натянув на голову капюшон, проверив пальто и перчатки.

Выхожу на улицу, и кожу лица снова покалывает. Наверное, мне бы пришлось прищуриться от яркого дневного света, если бы надо мной не возвышался Озрик.

Он кивает моим сторожевым псам, заставляя Пирса и второго мужчину удалиться, и мы остаемся с ним вдвоем, совсем как в ночь нашей первой встречи.

Он – все такая же устрашающая громада, но в полном боевом облачении пугает еще сильнее. Я не завидую кузнецу, которому пришлось подгонять под него нагрудную пластину.

Сегодня его обычно нечесаная каштановая грива длиной до плеч собрана сзади и завязана на затылке. А вот борода косматая, как всегда.