Блики, силуэты, тени

— Думаешь, ему это важно? — Матео продолжал нетерпеливо раздевать ее. — Думаешь, ему когда-нибудь это было важно?

Они занялись любовью на полу. Закрыв глаза, Франческа громко стонала. Иногда она вспоминала Алессандро, вернее, представляла его на месте Матео. Иногда Матео смотрел на ее мужа. Глаза Джузеппе были открыты. Взгляд устремлен в потолок. Матео вспоминал Этну. «Почему я всегда второй? — думал он, целуя Франческу. — Почему они выбрали сначала его, а не меня?»

Гордость и отвращение смешались в нем. Желание ушло, отступило, сдулось. Матео выругался, поднялся на ноги и пошел курить.

12

Он привел ее в дубовую рощу, к поляне, где цвели орхидеи. Ночь была теплой. Небо звездным. Франческа лежала на спине, разглядывая скрытое полутьмой лицо Алессандро.

— С Матео у нас когда-то было так же, — сказала она, тяжело вздохнув.

— Запретный плод всегда сладок.

— Возможно, ты прав.

Они ненадолго замолчали.

— Вспоминаешь Джузеппе? — спросил Алессандро.

— Как ты догадался?

— У тебя улыбка на губах.

— Нет. Мне просто хорошо. — Франческа поцеловала его. — Сейчас хорошо. Наверное, моя мать права. Я слишком сильно похожа на своего отца.

— Что в этом плохого?

— Он заставлял людей страдать.

— Ты можешь быть другой.

— Если бы мы могли предугадывать свои ошибки!

— Жалеешь, что сейчас со мной?

— Нет.

Алессандро улыбнулся.

— Что смешного? — спросила Франческа.

— Ничего. Просто подумал, что мы могли бы многому друг друга научить.

— В постели?

— Везде.

Теперь улыбнулась Франческа.

История двадцать первая. Echeneidae

Алан Саркисян был связистом первой экспедиции на Марс. Ему было двадцать три года, и он с большим отрывом обошел на тестах конкурентов. Тогда Алан был счастлив. Молодой гений — так назвала его пресса. Все они были молодыми гениями — участники первой экспедиции. Казалось, что весь мир смотрит на них, ждет, к чему приведет этот робкий шаг.

Но прошло долгих тридцать лет. Колония на Марсе выросла, достигла полутора тысяч человек. О первых поселенцах забыли, лишь иногда вспоминая их во время дебатов и споров о том, нужно ли возвращать их обратно. Для себя Алан решил, что не вернется. Земля давно стала казаться ему далекой и нереальной. Домом стал Марс, эта красная планета. Нужно было лишь доказать, что оставить его здесь более выгодно, чем возвращать на Землю, доказать, что он не станет обузой. Поэтому Алан и взялся за новую работу. Никто не говорил ему, что он обязан усовершенствовать связь. Это было личное желание. Алан занимался исследованиями в свободное время. Это увлекло его настолько сильно, что он пропустил день, когда были найдены ледники.

— Ледники? — спросил Алан Жаклин — молодую коллегу, которая прибыла на Марс пять лет назад, чтобы сменить его. — Думаю, это хорошо. — И он снова вернулся к работе.

Пропустил Алан и день, когда базу на Марсе перенесли к ближайшему леднику — лишь собрал оборудование и безропотно переехал на новое место, не удосужившись спросить, чем вызван переезд. Так же мимо Алана прошла и беременность Жаклин. Она никому не сказала, кто был отцом. Лишь собрала вещи и вернулась на Землю.

— Конец карьеры, — сказал Алану Макс Верблов — руководитель отдела коммуникаций, но спустя два года, когда проект Алана подошел к концу, именно Жаклин стала его консультантом на Земле.

Новый тип связи был сложным, требовал много затрат. Алан знал, что Жаклин назначена скорее для того, чтобы завернуть этот проект, чем помочь ему встать на ноги. К тому же были еще помехи, от которых Алан так и не смог избавиться.

— Думаешь, мы сможем избавиться от них? — спросила Жаклин.

— Думаю, это нечто большее, чем помехи, — признался Алан, уже видя, как Жаклин ставит на проекте жирный крест.

Связь прервалась, и Алан провел оставшуюся часть дня, борясь с желанием уничтожить свои исследования.

— Ты все еще там? — спросила уже ночью Жаклин.

— Проект закрыли, да?

— Им не нужен новый вид связи, — честно призналась Жаклин. — Но проект не закроют.

Алан так и не понял, как Жаклин удалось добиться финансирования. Его враг оказался другом. Его крах — шумы, от которых не удавалось избавиться, — послужил надежной опорой.

Молодой техник по имени Дарен Свон, привлеченный Жаклин для анализа шумов, увидел в них сложную повторяющуюся цикличность. Это открытие послужило почвой для догадок и предположений.

Одни считали шумы Алана Саркисяна инопланетными сигналами, доказывающими существование внеземной жизни, другие осторожно шептались о неоткрытых биоритмах Земли. Сотни ученых пытались расшифровать сложную последовательность. Открывались десятки новых отделов. Никто не думал о новом виде связи Алана Саркисяна, но об открытых им шумах говорили все. Особенно в первые годы. Потом ажиотаж начал стихать. Информации становилось все больше и больше, но ключей, чтобы разгадать шифр, никто и не нашел.

— Почему бы тогда не попробовать заглушить их? — предложил однажды Дарен Свон, устав от застоя и бесплодных попыток прочитать странные послания.

— И что это нам даст? — спросила Жаклин, все еще возглавлявшая отдел.