Блистательные годы. Гран-Канария

– Прибыл из Лагуны по делам. На самом деле купить хинин. И просто заглянул сюда, чтобы выразить соболезнования… всем вам.

Монокль Дибса выпал и остался висеть на конце шелкового шнура, владелец же без дальнейших церемоний продолжил беседу с Карром с того места, на котором их прервали.

– Если бы только пришла эта телеграмма, – сказал он, – тогда мы знали бы, как поступить.

– Будь я проклят, если знаю, какого черта он запросил дополнительную информацию! – вскричал Карр.

– Майкл всегда своеобразно смотрит на вещи, – откликнулся Дибс. После недолгого молчания спросил: – Мы можем что-то сделать сами?

– Эти судейские – полные идиоты. И чертовски неповоротливы. Их останавливает кольцо карантина. Они не решаются пересечь его ни туда, ни обратно. Пройдет не один день, прежде чем они сдвинутся с места.

Наступила тишина.

– Загвоздка в том, – произнес Дибс измученным тоном, словно повторял это сотню раз, – что Мэри сбежала из-под моей опеки. Неужели можно обвинить в этом меня?

– О, заткнитесь! – взорвался Карр. – Меня тошнит от вашего адского нытья. Характера у вас не больше, чем у блохи.

Они начали переругиваться – возможно, уже в сотый раз. Роберт стоял и униженно слушал. Он горел нетерпением расспросить об Элиссе, но не осмеливался. Вся его самоуверенность испарилась. Моральные принципы превратились в водянистую кашицу.

Он переступил с ноги на ногу и выпалил:

– Пожалуй, я с вами попрощаюсь, джентльмены. Не могу долго задерживаться. Мне пора.

Он жаждал получить хотя бы вежливый ответ в качестве небольшого утешения, но не дождался. Эти двое не удостоили его даже взглядом.

Роберт развернулся и печально побрел к выходу. Однако в холле остановился. Сердце бешено колотилось, щеки разгорелись еще сильнее. «Господи, – подумал он возбужденно, – я не могу вот так уйти. Вернуться в ту уединенную лачугу, где всем заправляет Роджерс… Просто не могу. Я должен ее увидеть, иначе точно сойду с ума». Настороженно оглядевшись, чтобы убедиться, что за ним никто не наблюдает, он подошел к чернокожему портье за стойкой. Облизнув губы, спросил:

– Миссис Бэйнем в отеле?

Портье засунул в карман деревянную палочку, которой чистил зубы, и поспешно встал.

– Да, са-ар, миссис Бэйнем в своем номере.

Роберт переспросил:

– В своем номере?

– Да, са-ар. Люкс номер три. Второй этаж.

– Может… может, проводите меня туда?

Невероятным усилием воли Роберт заставлял себя говорить сдержанно. Но когда он поднялся по ступенькам следом за портье и остановился перед выкрашенной в желтый цвет дверью на втором этаже, остатки его самообладания рассыпались как карточный домик, его едва не затошнило от смущения. Он вошел и остановился посреди комнаты с полированными деревянными полами, теребя влажными неловкими пальцами цепочку часов.

– Вот, решил нанести визит, – хрипло произнес он, и его проповеднический голос сорвался. Пришлось начинать сначала. – Проходил мимо. Случайно. Вот и подумал… подумал, что могу заглянуть.

Элисса устремила на него тяжелый недружелюбный взгляд. Она раскинулась в плетеном шезлонге у окна и походила на большую недовольную кошку. Надетое по случаю жары шелковое кимоно чувственно ниспадало воздушными складками с ее распростертого, расслабленного тела. Волосы были распущены, под широкими синими рукавами виднелись обнаженные руки, грудь была едва прикрыта.

Она и пальцем не шевельнула, чтобы из скромности запахнуться плотнее. Просто лежала и смотрела на посетителя без капли сочувствия. Наконец процедила:

– Значит, решили нанести визит?

Роберт шагнул вперед.

– О Элисса, – захныкал он, – конечно, это Божий промысел помог нам встретиться снова. Иначе не объяснишь. Я думал, мы расстались навсегда. Для меня это чудо. Но я молился об этом. Да, Бог свидетель, я молился об этом.

– Вы молились? – недоверчиво переспросила она. – О чем молились?

– Вы меня не понимаете! – вскричал он. – Я не имею в виду ничего плохого. Я раскаялся. На коленях молил Бога о прощении. Но разве вы не видите: так Он показывает, что понимает нас. Снова сводит нас вместе. О Элисса, дорогая Элисса, мы любим друг друга. И почему так не должно быть? Это чудесно. Бог создал мужчину и женщину друг для друга. – Его губы дрожали, глаза влажно блестели, он простер руки и напыщенно произнес срывающимся голосом: – «И создал Господь Бог из ребра, взятого у человека, женщину, и привел ее к человеку. И сказал человек: вот, это кость от костей моих и плоть от плоти моей; она будет называться женою, ибо взята от мужа своего»[64].

Наступила мертвая тишина, потом Элисса язвительно поинтересовалась:

– Это все, что он сказал?

Но никакая ирония не могла остановить Роберта. Рванувшись вперед в крайнем возбуждении, он торопливо, безудержно продолжил цитировать:

– «Потому оставит человек отца своего и мать свою и прилепится к жене своей; и будут двое одна плоть. И были оба наги, Адам и жена его, и не стыдились».

Распахнув глаза, Элисса воскликнула:

– Вы сумасшедший?