Блистательные годы. Гран-Канария

– Мне вроде как интересно посмотреть на этот его остров. Мы должны быть там послезавтра.

– Да. Но я не так уверена, что… – Она замолчала, словно решая, продолжать ли.

– Не уверены в чем?

Ее брови сдвинулись, как будто она была чем-то озадачена.

– У меня странное чувство на сей счет… Что там будет не совсем так, как мы ожидаем. Может, потому, что мне так нравится это путешествие и я не хочу, чтобы оно заканчивалось. В то же время, судя по некоторым репликам мистера Дефриса, я думаю, что его что-то беспокоит – что-то ужасно серьезное.

Роберт молчал. Хотя он не придавал большого значения предчувствиям Александра, Бенчли напомнила о них.

– Что ж, – она встала, – спасибо за напиток. И теннис. Может, мы сделаем еще один заход до прибытия.

Он наблюдал, как она быстрым шагом направилась к своей каюте. И продолжал смотреть даже после того, как она скрылась из виду, затем, словно очнувшись, взял себя в руки. Нет, он никогда не позволит себе ничего такого. Никогда. Он повернулся и пошел по коридору вдоль правого борта.

Александр, по-видимому, был в своей спальне, потому что гостиная была пуста, а дверь закрыта на крючок. Когда Мюррей проходил мимо, ветерок из открытого иллюминатора смахнул со стола какую-то бумажку, проскользнувшую в коридор к ногам доктора. Он поднял ее. Это была квитанция на двести списанных из армии США автоматических винтовок системы «браунинг» с датой отправки через три недели, на имя Александра Пакотила Дефриса из Гранд-Лимба в Сан-Фелипе от Мануэля Фе с выставленным счетом.

Два дня спустя, незадолго до полудня, они увидели Сан-Фелипе, плоский зеленый остров за белой полосой прибоя, с бахромой пальм, трепещущих в горячем мареве. Это видение приковывало взгляд – далекое, прекрасное и таинственное.

Пройдя между двумя коралловыми рифами, судно около четырех часов дня бросило якорь в узкой бухте. Возле современного универсала и темно-зеленого джипа, стоявших на фоне длинного ряда сараев и складских помещений, странно выглядел старинный ярко-желтого цвета «роллс-ройс» с откидным верхом. Когда Дефрис с доктором и медсестрой сошли на берег, толпа местных жителей, собравшихся поглазеть на прибытие «Королевы острова», расступилась и из «роллс-ройса» вышла молодая женщина, за которой следовал хорошо сложенный мужчина средних лет с лицом цвета кофе с молоком, в сюртуке, несмотря на жару, в черном сомбреро, полосатых суконных брюках и лакированных туфлях. Вдобавок он был в перчатках.

– Отец! Я так рада тебя видеть. – Молодая женщина обняла Дефриса и слегка прикоснулась губами к его щеке, в то время как мужчина в сюртуке, вежливо поприветствовав его, отвесил поклон.

Александру, похоже, была приятна встреча с дочерью, но он не любил церемоний и поспешил высвободиться от объятий.

– А где мадам?

– Ждет тебя дома. У нее была еще одна тяжелая ночь из-за мигрени. Анри на плантации.

– Только не говори мне, что он при деле, – хмыкнул Дефрис и повернулся, чтобы охотно пожать руку невысокому мужчине с жесткими чертами лица, в серо-серебристой униформе, который стоял рядом с джипом.

– Рад тебя видеть, Рибера.

– Добро пожаловать домой, cher ami[10]. Это благословение Божье, что ты вернулся.

Они поговорили несколько минут. Затем, очевидно договорившись о встрече, Рибера отдал честь и сел в свой джип, а Дефрис направился к своим машинам. Мюррей полагал, что его посадят в универсал, куда уже укладывали багаж двое местных шоферов, но это не самое почетное место предназначалось для Бенчли. Александр усадил Роберта в свою желтую колесницу и, когда они отъехали, представил его остальным пассажирам.

– Доктор Мюррей… моя дочь Натали и наш местный врач, доктор да Соуза.

Они миновали пакгаузы и двинулись через Рейн-Мари, главный порт острова. Он выглядел странно и почти зловеще: маленький городок – дома с закрытыми ставнями, пустые дворики за высокими стенами и узкие извилистые улочки. Мюррей сидел рядом с Натали Дефрис. Высокая и хорошо сложенная, с матовой кожей и необыкновенными темными глазами, в свободном чесучовом пальто с короткими рукавами поверх желтого платья с глубоким вырезом, она была поразительно хороша собой. Но не внешность Натали привлекла внимание Мюррея, а скорее то, что ее снедало какое-то беспокойство. Явное оживление, с которым она обращалась к своему отцу, делясь с ним местными новостями, казалось странным и неестественным.

Тем временем доктор да Соуза отнесся к Мюррею как к давно потерянному и вновь обретенному брату. Он был преисполнен уважения, и не успели они проехать и пары миль, как он уже называл его своим дорогим коллегой. Он хотел знать все об операции. После чего он сказал:

– Конечно, доктор, пока вы здесь, вам и отвечать за пациента.

У Мюррея мурашки побежали по коже, оттого что при всей своей доброжелательности да Соуза перекладывал всю ответственность на него.

– Мы вместе будем присматривать за ним, – ответил он и подумал: «О, какое это имеет значение? У этого человека добрые намерения».