Блюстители

— В Сибрук я вернулся в ужасном состоянии. Не мог ни есть, ни спать, не мог находиться в офисе. Пытаясь хоть немного подремать, я запирался у себя в спальне, всегда с заряженным револьвером. Из-за проблем со сном я был совершенно измотан. У меня постоянно стояли перед глазами те два парня. Я видел, как судорожно бьются в пруду в предвкушении поживы голодные крокодилы, слышал отчаянные крики парней, хруст костей и звучавший неподалеку смех. Я думал о самоубийстве, Пост, всерьез думал.

Допив бутылку, Тайлер Таунсенд отходит к холодильнику, а затем садится на прежнее место и продолжает:

— Мне все-таки удалось убедить себя, что это был сон, вызванный сильным опьянением и некачественным алкоголем. Миновал месяц, и я понемногу стал успокаиваться. Потом вот это пришло по почте.

Тайлер Таунсенд берет со стола папку, которую я до этого не замечал. Открыв ее, он говорит:

— Пост, я никогда этого никому не показывал.

Таунсенд вручает мне цветное фото размером восемь на двенадцать дюймов. На нем Тайлер в одних трусах, подвешенный на тросе над водой. Внизу, всего в нескольких дюймах от его ног, хорошо видна широко раскрытая, со страшными зубами пасть крупного крокодила. Лицо Тайлера искажено ужасом. Кадр снят с небольшого расстояния, так что на заднем фоне нет ничего такого, что могло бы помочь определить время или место, где был сделан снимок.

Я долго рассматриваю фотографию, потом перевожу взгляд на Тайлера. Вытерев пальцем слезинку, сползающую по щеке, он тихо произносит:

— Послушайте, мне надо сделать звонок. Это связано с бизнесом. Возьмите себе еще пива. Я вернусь через пятнадцать минут. То, что я рассказал, еще не все…

Глава 23

Я кладу фотографию назад в папку и оставляю на столе, надеясь, что больше никогда ее не увижу. Потом подхожу к краю террасы и обвожу взглядом океанский простор. Сейчас у меня в голове роятся столько мыслей, что невозможно выделить какую-то одну из них. Но преобладает над всем этим страх. Тот самый страх, заставивший Тайлера уйти из профессии. Страх, который держит под замком все его секреты и от которого даже сейчас, через двадцать лет после похищения Таунсенда, я ощущаю слабость в коленях.

Задумавшись, я не замечаю, как Тайлер возвращается на террасу. Он подходит ко мне, держа в руке картонный стаканчик с кофе, и озадачивает меня вопросом:

— О чем вы сейчас размышляете, Пост?

— Почему они просто не убили вас? Никто бы никогда ничего не узнал.

— Вопрос очевидный, и у меня было двадцать лет для того, чтобы подумать над ним. Думаю, я был им нужен живым. Они добились своего. Куинси Миллер отправился в тюрьму навсегда. Возможно, их беспокоили перспективы апелляции по делу, и, поскольку я над ней работал, они решили заставить меня дать задний ход. И я это сделал. В тексте апелляции я поднял все очевидные юридические вопросы, которые следовало поднять, но мой тон стал совсем иным. Я сломался, Пост. И я послал текст апелляции почтой. Вы его читали, верно?

— Конечно. Я читал все, что имеет отношение к делу. По-моему, вы изложили вполне убедительно.

— С юридической точки зрения, все было в порядке. Однако я действовал уже без души, сугубо формально. Впрочем, это в любом смысле не имело бы никакого значения. Что и как бы я ни написал, Верховный суд штата Флорида не начал бы пересматривать решение окружной инстанции. Куинси Миллер, правда, об этом понятия не имел. Думал, что я продолжаю сражаться против несправедливости, жертвой которой он стал, но я уже сдался.

— Верховный суд штата утвердил решение окружного суда единогласно.

— Неудивительно. Потом я внес чисто формальную апелляцию по делу на рассмотрение Верховного суда США. Она тоже была отклонена, как и всегда в таких случаях. И я сказал Куинси, что все кончено.

— Поэтому вы не подавали ходатайства об условно-досрочном освобождении?

— Да, и плюс ко всему на тот момент в деле не было вновь открывшихся обстоятельств. Я бросил полотенце на ринг и признал свое поражение. Разумеется, за мои услуги мне не заплатили. Два года спустя Куинси Миллер, уже находясь в тюрьме и заручившись поддержкой одного из адвокатов, отбывающих наказание, подал собственное ходатайство о пересмотре дела, но это ни к чему не привело.

Таунсенд, развернувшись, отходит обратно к столу и садится на прежнее место, положив папку с фотографией на свободный стул. Я присоединяюсь к нему, и мы довольно долго сидим, не произнося ни слова. Затем Таунсенд говорит:

— Подумайте вот о чем, Пост. Они знали, что я собираюсь на рыбалку в Белиз, знали, где я остановлюсь. Для этого нужны большие возможности. Вероятно, они прослушивали мои телефоны. Все это происходило еще до эпохи Интернета, так что о взломе электронной почты речь не идет. Подумайте, как все нужно было организовать и сколько привлечь людей, чтобы подмешать мне что-то в напиток, утащить меня с вечеринки, погрузить на катер или в самолет и отвезти в их лагерь, где они развлекались тем, что скармливали людей крокодилам. Система тросов над прудом была продумана идеально, крокодилов в воде было много, и все они были голодные.