Блюстители

— Хорошо. Вы сказали, что хотите поговорить о той ночи, когда мы с Кенни Тафтом попали в засаду. Как много вам уже известно?

— У нас есть копия рапорта из полиции штата Флорида. Закон о свободном доступе к информации, сами понимаете. Мы знаем основные факты, в том числе у нас есть ваши показания, которые вы дали следователям.

— Как вы догадываетесь, я рассказал им не все. Пуля задела мое плечо, и до того момента, как со мной собрались поговорить, я успел пролежать в больнице два дня. У меня было время подумать. Видите ли, Пост, я уверен, что это Фицнер устроил на нас засаду и послал туда, чтобы подставить под стволы. Убежден, что главной целью был Кенни, однако прикончить пытались и меня тоже. И прикончили бы, но мне повезло.

— Повезло?

Гилмер нетерпеливо поднимает руку, давая понять, что лучше его не перебивать.

— Мы ехали по узкой дороге, посыпанной гравием, а по обе стороны располагался густой лес. Было три часа ночи, так что темень стояла — хоть глаз выколи. По нам открыли огонь справа, слева и сзади, значит, в деле участвовали сразу несколько вооруженных плохих парней. Черт, как же это было ужасно! Перед тем как началась стрельба, мы ехали и смеялись, ничего особенно не опасаясь. И тут вдруг словно ад разверзся. Заднее стекло мгновенно разлетелось вдребезги, пули прошивали машину со всех сторон и во всех направлениях. Не помню, как и когда я затормозил, но я это сделал, рванул ручник, а затем выскользнул из салона через свою дверцу и нырнул в канаву около дороги. Слышал, как пули дырявят металл в том месте, где только что находился я, и рикошетом разлетаются в разные стороны. Слышал, как вскрикнул Кенни, когда в него попали. Мой табельный револьвер был заряжен, а его курок взведен, но стояла кромешная тьма. Неожиданно пальба прекратилась так же внезапно, как и началась. До меня донесся шорох шагов в кустах. Бандиты не уходили — они подбирались ближе. Я всматривался в темноту, пытаясь различить хоть что-нибудь. Вскоре я разглядел чей-то силуэт и выстрелил. Пуля попала в цель. Как бы давно это ни было, не могу не похвалиться — это был меткий выстрел. Тип, в которого я стрелял, застонал и что-то проорал — и не по-испански, Пост. Нет, сэр. Я знаю, как говорит белая шваль в Сибруке и его окрестностях, и ни с чем этот говор не перепутаю. Тот мерзавец, в кого я попал, вырос не дальше чем в пятидесяти милях от города. У бандитов внезапно возникла проблема — тяжело раненный приятель, а может, и мертвый. Скорее всего, ему нужна была помощь, но к кому эти типы могли обратиться? Впрочем, это была не моя проблема. В общем, нападавшие отступили и бесследно растворились в темноте леса. Я долго, очень долго выжидал, а потом вдруг заметил кровь на своей левой руке. Полежав неподвижно еще какое-то время, может, пять минут, а может, все тридцать, я ползком обогнул машину и нашел Кенни. Вид у него был просто ужасный. Пуля вошла в затылок и, пройдя навылет, снесла половину лица. Не знаю, был ли он жив в тот момент, когда это произошло, но если да, то смерть его была мгновенной. Еще несколько пуль попали Кенни в туловище. Я взял его револьвер, прополз по траншее вперед футов на двадцать и устроился там, откопав себе небольшое углубление. Потом я долго прислушивался, но не улавливал ничего, кроме звуков ночи. Луны не было совсем, вокруг по-прежнему было темным-темно, сплошная чернота. Если верить записям в журнале дежурного, я позвонил в 4.02 утра и сообщил, что мы попали в засаду и что Кенни убит. Фицнер первым появился на месте происшествия, и это было странно. Точно так же он первым примчался в офис Руссо, когда того убили.

— Наверное, он тоже находился в лесу и руководил действиями нападавших, — предположил я.

— Вероятно, вы правы. Меня отвезли в больницу и обработали рану, она оказалась неопасной. Пуля лишь зацепила меня по касательной. Но я попросил, чтобы мне ввели обезболивающие. Я предупредил врачей, что в ближайшие день или два не хочу ни с кем разговаривать, так что меня прикрыли. Когда наконец в палате появился Фицнер с копами из полиции штата, я ничего не рассказал им о том, что стрелял и попал в одного из бандитов и что его родным языком был явно не испанский.

— Почему вы этого не сделали?

— Фицнер хотел, чтобы нас обоих прикончили, Пост. Он намеревался убрать Кенни, потому что тот что-то знал, а поскольку в машине с ним находился я, то ему нужно было ликвидировать и меня тоже. Фицнер не мог рисковать, оставив в живых свидетеля. Подумайте об этом, Пост. Шериф, занимающий выборную должность, которому доверяют местные жители, специально отправляет двух сотрудников в заранее подготовленную засаду, чтобы убить их обоих. Вот таков был Брэдли Фицнер.

— Он жив. Вам об этом известно?

— Мне безразлично. Мои дела с ним закончились более двадцати лет назад.

— А что вы рассказали ему в больнице?

— Все, кроме того, что я подстрелил одного из его головорезов. Я никогда никому этого прежде не говорил, и, если завтра вы попробуете распространить эту информацию, сославшись на меня, буду все отрицать.

— Значит, вы боитесь?