Блюстители

Я редко изучаю записи в тюремном журнале, касающиеся поведения своих подопечных. Поскольку они ни в чем не виноваты, они обычно стараются вести себя примерно, избегают употребления наркотиков и участия в бандах, возникающих среди заключенных. Посещают образовательные курсы, которые доступны им в тюрьме, усердно работают, много читают и помогают другим заключенным. Куинси Миллер окончил среднюю школу в Сибруке в 1978 году, но не мог позволить себе учебу в колледже. Администрация сотни раз поощряла его за хорошее поведение. За ним не числится серьезных нарушений дисциплины. Он помогает заключенным, недавно оказавшимся в тюрьме, не позволить втянуть себя в тюремные разборки. Я просто не представляю, что у Куинси могли быть враги. Он качал мышцы в тренажерном зале, занимался карате и умеет постоять за себя. Вряд ли кто-нибудь сумел бы справиться с ним в одиночку, даже если бы его противник был молодым и сильным мужчиной. Я готов побиться об заклад, что Куинси не сразу уступил свирепому напору нападавших и успел дать сдачи прежде, чем они одержали верх.

Стоя в пробках на улицах Орландо, я в четвертый раз звоню в тюрьму и требую соединить меня с начальником. Разумеется, он мне не отвечает, но я хочу, чтобы начальник знал — я скоро приеду. По дороге я делаю еще примерно дюжину звонков. Вики пытается добыть какую-то информацию в больнице, но ее, увы, мало. Она сообщает мне все, что ей удалось выяснить. Потом я набираю номер Фрэнки и говорю, чтобы он ехал на юг. Вскоре я связываюсь с братом Куинси, Марвисом, — он работает на стройке в Майами и не может отпроситься. Марвис — единственный из родственников, кому не наплевать на Куинси. Он регулярно навещал его в течение всех двадцати трех лет. Марвис потрясен услышанным и хочет знать, кто сотворил такое с Куинси. Ответить ему я не могу.

Мой воротничок священнослужителя обычно хорошо «работает» в лечебных учреждениях, поэтому я надеваю его на больничной стоянке. Отделение реанимации находится на втором этаже. Я проскальзываю туда мимо медсестры, которая слишком занята и не может за всем уследить. На стульях около двери в палату с прозрачными стенами сидят два огромных молодых человека — один белый, другой чернокожий. Это тюремные охранники. Они одеты в безвкусную черно-оранжевую униформу, я видел такую на других сотрудниках Коррекционного института Гарвина. Им скучно, и они явно чувствуют себя не в своей тарелке. Решив быть вежливым, я представляюсь им как адвокат Куинси Миллера.

Как я и ожидал, охранники практически ничего не знают. На месте преступления они не были, жертву увидели только уже в машине «Скорой помощи» после того, как получили приказ поехать с раненым заключенным в больницу и проследить за тем, чтобы он не сбежал.

Куинси Миллер, вне всякого сомнения, сбежать просто не в состоянии. Он привязан к высокой больничной койке в центре палаты. Все его тело опутано трубками, а вокруг громоздятся мониторы и прочее медицинское оборудование. Аппарат искусственной вентиляции легких жужжит, нагнетая кислород в трубку, которую Куинси вставили в горло после трахеотомии. Именно благодаря этой трубке и аппарату ИВЛ Куинси может дышать и остается в живых. Его лицо покрыто толстым слоем бинта, сквозь который тоже продеты какие-то трубки.

Белый охранник сообщает мне, что за последние два часа у Куинси трижды происходила остановка сердца. Все три раза, по словам секьюрити, в палату отовсюду сбегались врачи. Чернокожий охранник подтверждает слова своего коллеги и заявляет, что, по его мнению, пациент все равно умрет, это лишь вопрос времени.

Наш разговор быстро прекращается. Молодые люди не понимают, должны ли они спать в палате на полу или же им следует найти комнату где-нибудь в близлежащем мотеле. А может, начальство ждет, что они вернутся в тюрьму? Но офис администрации уже закрыт, и найти своего босса они не могут. Я в ответ резонно замечаю, что заключенный, вообще-то, никуда из больницы не денется.

Мимо проходит врач и обращает внимание на мой воротничок. Мы с ним тихо беседуем, отойдя в сторону. Я пытаюсь максимально кратко объяснить, что семьи у пациента нет, почти двадцать три года он просидел в тюрьме за преступление, которое совершил кто-то другой, и я, будучи его адвокатом, в каком-то смысле за него отвечаю. Врач явно торопится, ему все это неинтересно. Он сообщает, что пациент получил множественные травмы и самой серьезной из них является черепно-мозговая. По словам врача, пациента, используя пентобарбитал, ввели в искусственную кому, чтобы снизить давление на мозг. Если он останется в живых, ему предстоит перенести много хирургических операций. Необходимо ликвидировать последствия переломов плеча, ключицы, верхней челюсти с левой стороны и, вероятно, носа. Одна из колотых ран оказалась глубокой — заточка проткнула легкое. У пациента, возможно, травмирован правый глаз. Насколько серьезными окажутся повреждения мозга, пока сказать невозможно, но они, видимо, будут «существенными, если пациент выживет».