Блюстители

Хотя им известно мало, оба охранника, похоже, ощущают приятное возбуждение от того, что, пусть косвенно, причастны к такому неординарному событию, как нападение на одного из обитателей тюрьмы. Я доверительно сообщаю им, что, по моему мнению, нападение было заказано кем-то, кто находится на свободе, и потому сейчас Куинси — легкая мишень, а значит, его нужно охранять и защищать.

Когда мы возвращаемся в реанимационное отделение, по коридору уже вышагивают двое больничных охранников, тоже в униформе, и так хмурятся, глядя на любого, кто проходит мимо дверей палаты Куинси, словно там лежит сам президент. Таким образом, теперь на вахте четверо молодых и крупных, к тому же вооруженных, мужчин. И хотя ни один из них не смог бы добежать до «первой базы»[2], ни разу не упав при этом, их присутствие меня успокаивает. Я опять разговариваю с доктором, который сообщает, что состояние больного остается прежним, а затем уезжаю из больницы раньше, чем кто-либо успевает снова спросить меня, следует ли отключить Куинси Миллера от аппарата жизнеобеспечения и кто может решить этот вопрос.

Я нахожу дешевый мотель и, сняв номер, принимаю душ, чищу зубы и частично переодеваюсь. Затем на большой скорости еду в Коррекционный институт Гарвина. Сьюзен Эшли уже давно и безуспешно пытается дозвониться до секретаря начальника тюрьмы. Мой план заключается в том, чтобы ворваться в кабинет руководителя администрации исправительного заведения и потребовать ответа на все мои вопросы. Однако план не срабатывает, он буксует уже на контрольно-пропускном пункте. Меня просто не пускают на территорию тюрьмы. В течение часа я разгуливаю неподалеку от входа, угрожая плачевными последствиями такого произвола всем, кто может меня слышать, но это бесполезно. Есть много причин, по которым проникнуть в тюрьму, не получив разрешения местного начальства, крайне сложно или же просто невозможно.

Вернувшись в больницу, я разговариваю с медсестрой, с которой ранее слегка пофлиртовал. Она сообщает, что жизненные показатели Куинси Миллера немного улучшились. Его брат, Марвис, не может отлучиться с работы в Майами. Никто из представителей тюремной администрации не отвечает ни на мои звонки, ни на звонки других сотрудников нашего фонда и не перезванивает.

Перед тем как отправиться на ланч, я подбрасываю монетку, чтобы решить, кто из охранников пойдет со мной. Выигрывает Мосби. Крэбтри, остающийся охранять Куинси, просит принести ему порцию ветчины с поджаренным ржаным хлебом. В кафе мы с Мосби нагружаем наши подносы тарелками с остатками вчерашней лазаньи и консервированными овощами. Посетителей много, поэтому нам приходится сесть за самый ближний к стене столик, край которого врезается Мосби в живот. Ему всего тридцать лет, но у него уже избыточный вес. Меня так и подмывает спросить его, до каких габаритов он собирается разъесться через десять лет? Или через двадцать? Неужели не понимает, что если будет столько есть и так быстро толстеть, то к сорока годам станет диабетиком? Но я, как всегда, держу подобные замечания при себе.

Мосби заинтриговала деятельность нашего фонда. Он не сводит глаз с моего воротничка. Я рассказываю ему в слегка приукрашенном виде истории о том, как мы освобождали из тюрем наших клиентов. Потом плавно перехожу на Куинси Миллера и доходчиво объясняю, что он невиновен. Мосби, похоже, верит мне, хотя по большому счету ему безразлично то, о чем я говорю. Он просто молодой человек из пригорода, работает за двенадцать долларов в час, потому что без работы, пусть даже такой, ему не обойтись. Работу свою Мосби ненавидит. Ему омерзительно все — и то, что приходится бо́льшую часть дня, а зачастую и ночи, находиться в пространстве, обнесенном решетками и колючей проволокой; и то, что, надзирая за преступниками, постоянно думающими о том, как устроить побег, он подвергается опасности. Мосби противны царящий в тюрьме бюрократизм и необходимость следовать бесконечным правилам и инструкциям; он ненавидит насилие, начальника тюрьмы, постоянный стресс и психологическое давление, которым часто подвергается. И за все это — двенадцать долларов в час. Жена Мосби зарабатывает уборкой офисов, а ее мать, теща охранника, сидит с тремя внуками.

Вики нашла три газетные статьи о коррупции среди охранников Коррекционного центра Гарвина. Два года назад восемь из них были уволены за продажу заключенным наркотиков, водки, порнографии и особенно любимого уголовниками товара — мобильных телефонов. У одного заключенного нашли четыре сотовых — он продавал их другим обитателям тюремных камер. Заключенный признался, что гаджеты украл для него в каком-то магазине двоюродный брат и подкупил охранника, а тот за взятку пронес телефоны на территорию тюрьмы. В статье была приведена цитата одного из уволенных надзирателей, который заявил: «Мы не можем жить на зарплату в двенадцать долларов в час, поэтому нам приходится как-то крутиться».

За десертом — чернокожий охранник взял себе кусок шоколадного торта, а я ограничился кофе, — я говорю: