Ближе

В попытке сориентироваться Инна снова смотрит на меня и начинает говорить, не отведя взгляда. Словно пытаясь найти одобрение своим словам у меня:

— Я так сказала, потому что была враждебно настроена к нему. Это было необъективно. Я никогда не хотела учиться здесь, — это она произносит менее уверенно, но я киваю, давая понять, что для руководства это уже не секрет. И, конечно, их не порадовало, что я выделил место той, которая этого даже не хотела, но это пройденная проблема, разобрались. — Но благодаря участию Влада меня зачислили сюда, отсюда и негатив, — тогда более окрепшим голосом заключает она, отведя от меня взгляд.

Инна такая серьёзная сейчас, что я не успеваю ей ни улыбнуться, ни поблагодарить хотя бы жестом. Наши переглядки оказываются почти деловыми, как у партнёров на бизнес встрече, а не у любовников.

И оно, конечно, куда уместнее здесь. Но мне не нравится, что я почти не почувствовал Инну во время зрительного контакта. Она волнуется?

— Но те слова были на чём-то основаны, — с нажимом говорит Аня, не давая шанса замять тему и явно привлекая к ней весь народ. Вот уже некоторые в зале заинтересованно отрываются от телефонов. — И ты не ответила, каким образом узнала номер его комнаты.

— Столкнулась с ним в коридоре и сказала, что у меня очень важный приватный разговор, — кажется, Инна всё-таки нервничает. Потому что мало того, что говорит более беспокойно, но и вдруг умалчивает: — Сама напросилась к нему в комнату.

Ведь я её туда повёл, чему она скорее удивилась, хоть и первая заговорила. Не вкладывал в это особого смысла, но, видимо, Инна решила, что это может дискредитировать меня. Наверное, она права, учитывая, что тут цеплялись и к меньшему. Да и такую недосказанность никак не проверить.

Но меня больше заботит другое — похоже, Инна всё же теряется. Чувствует себя всё более неуютно…

Желание вмешаться и увести её отсюда становится почти непреодолимым. Не знаю, какими усилиями сдерживаюсь. Сейчас моё вмешательство выйдет боком нам обоим. Удастся Инне их убедить или нет — но они в любом случае не должны даже допускать мысли, что мы в сговоре.

Сегодня должен быть первый и последний день, когда девочка участвует в этом дерьме. Дальше разгребу сам. Силы и надежды она мне придала настолько, что надолго хватит.

— Но он пошёл с вами, так? А вы тогда были его студенткой, — цепляется теперь уже один из преподавателей, сидящих в качестве присяжных или ещё хрен пойми кого.

Инна вздыхает, бросив на него взгляд.

— В первую очередь, я была его протеже. Студенткой этой академии я себя никогда не считала и не собиралась ею быть, — хмуро заявляет она, уже и не нуждаясь в моём разрешении говорить на эту тему.

Но мне всё равно хочется, чтобы Инна на меня посмотрела. Уже не за этим — понятно, что можно говорить любую правду, у меня секретов нет. А просто потому, что я постарался бы хоть немного успокоить её. Девчонка нервничает. Такая хрупкая, трогательная — одна тут против кучки враждебных лиц. Даже мои друзья не осмеливались так выступать.

— Но он считал тебя студенткой, и всё равно позвал к себе в комнату, — продолжает продавливать Аня.

— Я предложила это место для разговора, а он просто не ожидал и не сориентировался, — чуть раздражённо отвечает ей Инна, но быстро берёт себя в руки. — Я провела там совсем немного времени, буквально пару минут, после чего меня почти что выставили вон, — сообщает она уже всем.

Первое, конечно, ложь, я совсем не терялся и очень даже ориентировался. Да и второе — не совсем правда. Но, надеюсь, они не начнут развивать из этих ничего не значащих фактов событие, достойное долгого обсуждения. Хотя пока слова Инны, увы, не позволяют поставить точку.

— Почему выставили? — предсказуемо допытывается декан.

— Потому что я стала нагло разговаривать. Говорю же, я хотела уйти из академии, — устало поясняет Инна, явно не рассчитывающая отбиваться от вопросов, вместо того чтобы давать показания.

Ведь она не готовилась к этому всему. Приехала, ведомая порывом. Думала, тут что-то вроде справедливого суда, а не цирк, в котором уже назначали роли.

И я уже собираюсь наплевать на всё и вмешаться, но вдруг вижу, как решительно расправляет плечи Инна. Как ужесточается её взгляд. Как она настраивается…

— Вы были враждебно настроены к нему, а потом он, рискуя карьерой, добился вашего исключения по вашему желанию, — неожиданно заявляет декан, задумчиво уставившись на Инну. — Теперь вы здесь, защищаете его. Какие отношения вас связывают?

В зале заметно оживляются. Я хмурюсь, осторожно подаюсь вперёд — но, похоже, вмешиваться нет необходимости. Инна не теряет самообладания. Она, кажется, даже не удивлена вопросу. Видимо, поняла, что тут скорее сомнительное шоу устраивают, чем подобие суда.

— Это имеет отношение к делу? — уверенно парирует. — Я совершеннолетняя, и здесь не учусь. Всё, что, возможно, было между нами, было добровольно. И касается только нас. Но если вам так интересно, то нет, ничего не было на тот момент, пока я была студенткой. А было ли потом, это уже не имеет значения и не влияет на мои показания.