Ближе

Хм, а ведь Инна только поначалу отвечала декану на вопрос, причём невозмутимо и сдержанно, а где-то на словах о добровольности больше на Аню смотреть стала. Ещё и загадочность в голосе добавилась… Инна будто специально провоцировала чокнутую этой темой.

Не сдерживаю усмешки. Выбить эмоции из Ани, надавить на ревность — хорошая тактика, учитывая, что помешанная на мне дура и так подозревает меня в связи с Инной.

— Если вы влюблены, то можете быть предвзяты, — продолжает строить из себя допытывающегося до истины декан.

А я не к месту задумываюсь о том, а допускала ли Инна хотя бы в мыслях, что её чувства ко мне куда глубже, чем признаёт? Подумала ли об этом сейчас, когда посторонний человек задал прямой вопрос?

— Что из сказанного мной можно назвать предвзятым? — она не колеблется даже на долю секунды. — Я говорила по фактам.

Декан вроде бы хочет сказать что-то ещё, как Инна неожиданно добавляет, причём уже совсем другим, более мягким и будто даже взволнованным голосом:

— Но если бы я руководствовалась эмоциями, сказала бы, что это, наверное, самый честный и справедливый человек, которого я знаю. Иногда даже до раздражения правильный. Мне сложно представить, чтобы он поступил вопреки совести, потому что у него она настолько не молчит, что Влад готов рискнуть не только карьерой, чтобы поступить справедливо, но порой даже собственной жизнью. Это очень сильный, неравнодушный и открытый человек. И я думаю, в этом зале есть немало людей, готовых это подтвердить. Включая даже тебя, Ань. Не что-то ли подобное ты говорила мне в день нашего знакомства?

Инна снова смотрит на Аню и явно говорит в первую очередь для неё. Но эти слова…

Они звучат так искренне и чуть ли не с остервенением, что вряд ли у кого-то тут могут быть сомнения в правдивости сказанного. В том, что Инна действительно так думает.

А тут она ещё и смотрит на меня. Скорее случайно цепляется взглядом, отводя его от Ани, но…

Кажется, я даже замираю, увидев, насколько Инна говорила от души. Потому что это её смущение слишком характерно. Настолько, что я с трудом сдерживаюсь, чтобы не преодолеть между нами расстояние, не обнять или поцеловать её сейчас. Уверен, она бы не смогла оттолкнуть.

Казалось бы, короткий миг столкновения взглядов — а столько чувств переполняют разом. Инна, наверное, даже не догадывается, насколько всем своим поведением выдаёт их ко мне сегодня.

Но вот она снова смотрит на Аню, и я неохотно следую её примеру. А то и вправду Дроздова долговато молчит. Видно, что кипит, но сдерживается. Только и поджимает губы.

Странно, что её молчание тут никого не смущает. А ведь с момента, как Ане задали вопрос, пауза уже немаленькая зависла. Вот уж предвзяты так предвзяты.

Но сейчас меня даже это уже не бесит. Тем более что Инна снова заговаривает:

— А ещё, если бы я руководствовалась эмоциями, сказала бы, что Влад слишком привлекателен, чтобы пытаться кого-то насиловать. И слишком умён, чтобы не предаваться страстям с кем попало в кабинете, который ждут студенты в коридоре, — на этот раз её голос звучит без особых эмоций. Даже слова о моей привлекательности девочка не пропускает через себя, потому что полностью настраивается на продавливание подозрительно замолчавшей Ани.

И это срабатывает. Та даже глаза закрывает и дышит шумно, явно пытаясь взять себя в руки.

— Прекратите этот фарс, — всё-таки не выдерживает, обращаясь к ректору.

Неужели сдаётся? Расслабляться, наверное, рано, но меня уже не в первый раз с момента прихода Инны посещает уверенность, что всё образуется. И неважно даже, как.

— Что случилось? — настороженно спрашивает Аню ректор.

Кажется, он начинает смотреть на неё иначе. Не так, как в начале нашего «заседания». Как минимум сомнения посеяны.

Не знаю, замечает ли это Аня, но всё ещё старается держать лицо. Устало вздыхает, потирает виски.

— Давайте отложим. Я не была готова выслушивать столько всего сегодня. Слишком рано. Мне нужно время, — вымученно проговаривает она.

— На что? Обдумать линию лжи? — уверенно вмешивается Инна. — Или всё-таки перестать корчить из себя жертву?

Кажется, моей девочке недостаточно переноса и состояния подвешенности — нужна безоговорочная победа. Узнаю Инну — с такой же страстью делает всё. И живёт, и танцует, и отдаётся…

— Так, стоп, — обрывает её ректор. — Без давления.

Его веское слово срабатывает — Инна явно недовольна, но замолкает. Аня уж тем более не устраивает саботажа.

В итоге мы слушаем, как руководство придумывает новую стратегию решения проблемы. Советуются, накидывают варианты. Потом решают, что сейчас мы расходимся, а в течение следующей недели они будут к себе вызывать по одному человеку, кто как-либо причастен или что-либо знает. Будут разговаривать наедине, без предвзятости и давления. А потом и объявят итоги. До этого времени просят Аню не давать ход делу, на что она, покривив губы, соглашается.

Интересно, теперь будет продолжать шантажировать меня? Или всё-таки хватит мозгов повести себя благоразумно?