«Ближние люди» первых Романовых

30 марта 1672 года состоялось уже четвертое по счету утверждение мирных постановлений между царем Алексеем Михайловичем и польской стороной. Как и говорил позже Артамон Матвеев, в самом начале договора была вписана статья о вновь объявившихся «трудностях» к исполнению отдельных статей, поэтому, «не вынимая их из договоров, присягою укрепленных», исполнение ряда обязательств московского царя было отложено до новой Комиссии в июне 1674 года. Польские послы подтвердили, что Киев до этой Комиссии должен по-прежнему пребывать «в руках его царского величества»[299].

Польские дела без малороссийских уже не существовали в дипломатии Московского царства. Получив всю полноту власти в посольских делах, думный дворянин Артамон Сергеевич Матвеев использовал ее для дальнейшего укрепления «Великой» России в «Малой» России. 17 июня 1672 года состоялись выборы нового гетмана Ивана Самойловича. Прошло не так много времени с проведения Глуховской рады в 1669 году, чем так гордился Матвеев. Но внутренние дела Украины, противоречия между Левобережьем и Правобережьем, подчинявшимся двум разным гетманам и ориентировавшимся на Русское государство и Речь Посполитую, приводили к новым «изменам». Думы казаков о союзе друг с другом немедленно трактовались как враждебные действия. А они всегда становились такими, как только казаки Войска Запорожского видели, что царь и король сговариваются о делах за их спиной.

Не была исключением и «измена» гетмана Демьяна Игнатовича Многогрешного, послушно отославшего своего представителя на переговоры в Москву с «великим» польским посольством Яна Гнинского. Но обсуждать любые вопросы с казачьими представителями польские дипломаты отказались, несмотря на вписанные ранее статьи в договорах о перемирии. Артамон Матвеев тоже не посвящал казаков в детали своих дипломатических ухищрений по удержанию Киева. А именно судьба православных святынь главного города Войска Запорожского оставалась камнем преткновения в малороссийских делах. По-прежнему ходили слухи о возможном возвращении Киева под «королевскую руку», поэтому левобережный гетман в Батурине стал демонстрировать враждебность царским войскам и настраивать старшину против царя Алексея Михайловича, рассказывая о намерениях царя отослать их в сибирскую ссылку. Всё это происходило на фоне каких-то контактов гетмана Левобережья Демьяна Многогрешного с гетманом Правобережья Петром Дорошенко. Но единственно возможной «объединительной» идеей, если отказываться от подчинения королю и царю, оставалась для казаков Войска Запорожского служба турецкому султану.

Гетман Многогрешный не учел давней работы Артамона Матвеева с войсковой старшиной, а также разветвленной сети информаторов царя. Он был арестован своими же казаками и отправлен в Москву, где 14 апреля 1672 года начались его пытки и расспросы в присутствии бояр. Главным «следователем», по должности, стал Артамон Матвеев. Сложилась новая ситуация, когда казачья старшина, выдав гетмана в Москву, сделала такой шаг, который ей уже не могли простить в Войске. Все это понимали и очень боялись, что «черкасы» поднимутся за своего гетмана. Если бы решение вопроса об «измене» Демьяна Многогрешного было предоставлено раде, последствия такого шага действительно были бы непредсказуемыми. Сказался новый взгляд на гетманов Войска Запорожского как на царских слуг, чью судьбу царь волен был решать по своему усмотрению. Бояре приговорили Демьяна Многогрешного к смертной казни «на Болоте», в последний момент замененной царем Алексеем Михайловичем ссылкой в Сибирь. Вот как вспоминал Артамон Матвеев об очередной измене очередного гетмана: «А как увидели вашу Государскую премногую милость, и призрение к себе великое, и Гетману Демке не потерпели: со единомышленники его связав, прислали к вам Великим Государям, при моем же, холопа твоего, сиденье в Приказе Малыя России»[300].