«Ближние люди» первых Романовых

Новые назначения боярина князя Ивана Борисовича Черкасского главой разных приказов стали продолжением наметившейся тенденции передачи власти от родственников царской матери инокини Марфы к другим «ближним людям» Романовых. Фавориты первых лет правления царя Михаила Романова братья Салтыковы сосредоточили в своих руках дворцовое управление. Даже патриарх Филарет до поры не стал менять этот порядок, и боярин Борис Михайлович Салтыков остался во главе Дворцового приказа до своей опалы в середине 1620-х годов. Но младший брат кравчий Михаил Михайлович Салтыков был отставлен от руководства Оружейной палатой, где остались управлять дьяки. Пришлось ему уступить боярину князю Ивану Борисовичу Черкасскому и руководство Аптекарским приказом. Важность «Аптеки» состояла в наблюдении за лечением самого царя, членов Думы и двора. Иноземные доктора назначались в армию, лечили раны, полученные в боях, участвовали в осмотрах дворян при решении вопросов об отставке со службы. В подчинении приказа были садовники и огородники, занятые сбором лечебных трав. Кроме «травников», Аптекарскому приказу подчинялись иконники. Помощник сначала Салтыкова, а потом князя Черкасского подьячий Вьялица Потемкин был одновременно судьей Иконного приказа (он в итоге прослужил в Аптекарском приказе четверть века, и большинство этого срока под началом князя Черкасского).

Другие перемены в приказном управлении коснулись Поместного приказа. Вопреки обычному порядку в самом конце 1620 года управление в нем было передано от дьяков к боярской коллегии во главе с князем Иваном Борисовичем Черкасским и князем Алексеем Михайловичем Львовым. Конечно, такие назначения случались и раньше, но последний раз это было сделано самозваным царем Лжедмитрием I в 1605 году, когда во главе Поместного приказа был поставлен боярин Петр Никитич Шереметев. Судя по неудаче с пересмотром жалованных грамот, рассмотрение поместных дел не слишком хорошо давалось князю Черкасскому. Во главе приказа он оставался всего год, но это было важное время составления и приема дозорных книг, впервые после Смуты дававших представление о сохранившемся земельном фонде, количестве населенных владений, обрабатываемой земли и угодий. Работа оказалась незавершенной, дозоры проводились избирательно, коснулись только ряда уездов в государстве. Многое зависело от добросовестности дозорщиков, опиравшихся на сведения, получаемые от приказчиков и управляющих вотчин и поместий. А те стремились занизить «налоговую базу», неверно указывая количество земли и крестьян, живущих за тем или иным владельцем.

Время князя Ивана Борисовича Черкасского во главе Поместного приказа больше запомнилось переменами в составе дьяков. При нем перестали служить в приказе дьяки Герасим Мартемьянов (впервые упомянут дьяком Поместного приказа в 1605 году) и Николай Новокщенов (его «стаж» отсчитывался от царствования Василия Шуйского). Дьяк Герасим Мартемьянов служил сначала в Первом, а потом и во Втором земских ополчениях в 1611–1612 годах. Оба опытных дьяка были незаменимы во времена сыска окладов и сведений о раздачах поместных придач за службу, осуществленного в начале царствования Михаила Федоровича. Николай Новокщенов незадолго до назначения в приказ князя Черкасского получил даже чин думного дьяка. Но в 1620-х годах требовалось уже другое — приведение в порядок всего земельного фонда — главного достояния, обеспечивавшего благополучие и службу всех дворян.

Одним из примеров деятельности боярина князя Черкасского во главе Поместного приказа может служить дело стольников князей Семена и Матвея Прозоровских о полученных ими вотчинах в Ярославском уезде «при боярах» в 120-м (1611/12) году. 4 мая 1621 года была выдана грамота, где эти земли передавались другому человеку. Оказалось, что вотчиной распорядился по своему усмотрению один из воевод Первого ополчения Ивашка Заруцкий, «дружа» князьям Прозоровским и «поверя их ложному челобитью». Судьи Поместного приказа приказали провести «обыск» об этих землях, обмерить их, выделить землю новому владельцу в его оклад, а оставшиеся поместья отписать в казну. Доверия к тому, что всё будет сделано по справедливости, в Поместном приказе не было. Поэтому в указной грамоте воеводе специально оговаривалось, чтобы губной староста «велел мерить прямо, в правду», грозя ему опалой и казнью. И в подтверждение своих слов из приказа послали «сажень мерную», запечатав ее печатью дьяка Поместного приказа[70].