«Ближние люди» первых Романовых

К сожалению, очень редко можно точно выделить роль судьи приказа в разных делах. Впрочем, не стоит недооценивать сам приказной строй; в нем рано сложилась определенная специализация, появились судьи, дьяки и подьячие, умело готовившие многие документы, ведшие переписку с другими ведомствами и воеводами на местах. Некоторые приказы, как Разрядный и Поместный (о чем уже говорилось), даже управлялись традиционно одними «бюрократами» — дьяками. Когда происходила смена приказного судьи, назначавшегося из числа членов Думы и царского двора, такие профессионалы управления, как правило, оставались на своих местах. Дьяки хорошо ориентировались в приказных делах, а многое просто помнили без обращения к архивным коробьям и ящикам. Приходя к управлению приказом, каждый следующий судья имел хороших помощников в делах и налаженный порядок работы. Традиционная московская «волокита», «посулы» (взятки) и «поминки» (подарки) в приказах тоже существовали. Но общее отношение к несправедливому суду все-таки было нетерпимым. В законодательстве постоянно появлялись нормы, требующие преодоления изъянов судебной системы. Тем более это касалось приказов, где рассматривали дела «сильных людей» и где требовался такой властный и обреченный доверием царя Михаила Федоровича арбитр, как князь Черкасский.

Препятствием судебным злоупотреблениям была возможность апелляции ко всей Боярской думе и царю. В некоторых случаях дьяки, видя правоту челобитчика, могли даже прямо советовать подавать челобитную царю «мимо» них, чтобы не «остужаться с сильными людьми». Но это исключительные казусы, в повседневной практике управления важнейших приказов обычно все такие, требовавшие отдельного рассмотрения дела собирались в «докладные выписки». А затем уже царь и Боярская дума слушали тексты этих выписок и принимали решения, оформлявшиеся приговорами и указами. Поэтому, анализируя законодательство 1620–1630-х годов, можно не сомневаться, что боярин князь Иван Борисович имел отношение к рассмотрению всех самых важных дел в государстве.

Приказная служба и царские поручения боярину князю Ивану Борисовичу Черкасскому, выше всех стоявшему в боярской иерархии, определили его новое положение при дворе царя Михаила Федоровича. Впрочем, судить об этом можно больше по косвенным признакам, изучая те или иные назначения князя. Недавно американский исследователь профессор Пол Бушкович заново обратился к голландским и шведским источникам, приоткрывающим завесу над обстоятельствами политической борьбы в Московском царстве. Такого рода дипломатические донесения относятся к «классике» источников Нового и Новейшего времени, за более же раннее время они остаются редкими исключениями. Автор голландского донесения 1624 года писал о князе Иване Борисовиче Черкасском как о «дворецком и главе всего военного совета», отмечал, что он управлял «аптекой великого князя» и был «казначеем». Анонимный автор донесения явно хотел подчеркнуть выдающуюся роль при царском дворе боярина князя Черкасского, поэтому привел слух, что «он получит всё управление государством и первое имя после Мстиславского, который умер в мое пребывание там и тоже был назначен маршалом всего Московского государства»[72]. Конечно, слух остается слухом и его никак нельзя перепроверить, но подобные разговоры о первенстве князя Черкасского при дворе царя Михаила Федоровича показательны сами по себе.

В чем же все-таки была сила этого человека? Племянник Федора Никитича и Ивана Никитича Романовых, он принадлежал уже к следующему поколению, будучи существенно моложе братьев Никитичей, но чуть старше царя Михаила Романова, и даже по возрасту был человеком «средины». Он умел ладить со всеми — и со старшим поколением Романовых, и с царской матерью, и с другими боярами; заслужил он и лестные отзывы о своем справедливом управлении приказами. Современный исследователь «думных и комнатных людей» царя Михаила Романова Андрей Павлович Павлов пишет, что князь Иван Борисович Черкасский «находился в близких отношениях с представителями самых различных придворных группировок и являлся лицом, объединявшим разные придворные „партии“. Черкасский пользовался авторитетом не только в боярских кругах, но и в широкой среде служилых людей и простонародья»[73]. Вероятно, это и было «секретом» влияния князя Ивана Борисовича на «великих государей» царя Михаила Федоровича и патриарха Филарета.

Дела придворные и семейные