«Ближние люди» первых Романовых

Главный вопрос собора — «держать ли Азов и кем держать» — был дипломатически предрешен, потому что сил для противостояния с турецким султаном, недавно победившим союзников Московского государства в Персии и угрожавшим походом на Азов и далее в земли Русского государства, не было. Как бы ни был велик подвиг донских казаков, на несколько лет удержавших и отстоявших от осады крымских и турецких сил стратегическую крепость в самом устье Дона, слишком велики были дальнейшие издержки. И опять можно только задаваться вопросом: кому из «ближних людей» царя Михаила Федоровича пришла в голову идея «погасить» начинавшийся протест и «смятенье» в Москве, организовав Земский собор? Воспользовавшись предоставленной возможностью, участники собора высказались по поводу сложившегося к этому времени «образа власти». Да так ярко, что это, пожалуй, единственные в истории образцы политического красноречия в русском «парламенте» XVII века (конечно, при большой условности этого термина для характеристики земских соборов). Но если одни выборные представители прямо обличали на соборе злоупотребления «бояр и ближних людей», их безмерные пожалования поместьями и вотчинами, «мздоимство» дьяков и подьячих, то другие, напротив, заранее соглашались со всеми решениями Думы, говоря о боярах, как о «вечных наших господах промышленниках»[93]. К таким боярам, пользовавшимся всеобщим уважением, можно было отнести и князя Ивана Борисовича Черкасского.

«Азовский» собор и разрешение русско-турецких споров пришлись на последние месяцы жизни боярина князя Черкасского. Его еще продолжали считать главным человеком в окружении царя Михаила Федоровича, через которого можно добиться правды. 18 марта 1642 года иноземец Данила Рябицкий, сидевший в Разбойном приказе, объявил за собою «государево великое верхнее дело», но ставил условием рассказать о нем только самому боярину князю Ивану Борисовичу Черкасскому. Дело об умысле на «порчу» царицы Евдокии Лукьяновны в итоге было поручено рассмотреть другому боярину, «потому што боярин князь Иван Борисович Черкаской болен»[94].

3 апреля 1642 года первый боярин и «ближний человек» царя Михаила Федоровича умер. Руководство в Думе и во всех других приказах перешло к боярину Федору Ивановичу Шереметеву. Он и ранее, еще в 1638 году, заменил князя Черкасского в Стрелецком и Иноземском приказах[95]. Но боярин Шереметев был откровенно стар и заслужил совсем другие отзывы о своем управлении приказами. Подчеркивая контраст первого и второго по счету «премьер-министров» во времена правления Михаила Федоровича, автор продолжения «Нового летописца» написал о смерти князя Черкасского так: «В 150-м году преставися боярин князь Иван Борисович Черкасской. А на ево места в тех приказех, что он ведал, приказал государь ведать боярину Федору Ивановичу Шереметеву. Сей Федор был жестоконравен, а в делах неискусен»[96]. Ненадолго пережила князя Ивана Борисовича его вдова княгиня Авдотья Васильевна Черкасская, скончавшаяся 5 июля 1645 года[97].

«Наследство» князя Черкасского

С уходом князя Ивана Борисовича Черкасского завершилась целая эпоха. Он почти всегда был рядом с царем Михаилом Федоровичем, во всё время его жизни. Заменить его в царском окружении было некем… О князе Черкасском осталась память как о редком среди бояр «ближнем человеке», умевшем справедливо судить сильных и слабых, беречь казну, не ссориться с другими придворными царя. Противоположных примеров было слишком много! Но князю Ивану Борисовичу, бывшему претендентом на престол в 1613 году, приходилось соответствовать ожиданиям людей поколения Смуты, сохраняя и утверждая привычный «образ власти».

Общее уважение к боярину было заслуженным и искренним, а его действия «ближнего человека» в управлении государством вместе с царем Михаилом Федоровичем вызывали согласие и одобрение. После Смуты и избирательного собора 1613 года участие Земли — представителей двора, уездных дворян и посадских людей — в главных делах стало непременным условием. В первые годы правления царя Михаила Федоровича созыв собора требовался для решения самых сложных проблем Русского государства. В 1620-е годы, во времена двух «великих государей» — царя и патриарха, система власти была другой, и земские соборы не созывались. Но именно тогда на первые роли выдвинулся князь Иван Борисович Черкасский, ставший для царя незаменимым «ближним человеком». В основе такой «близости», как говорилось, были родственные основания, но дело было не только в родстве. Царь Михаил Федорович и его чуть более старший по возрасту родственник князь Иван Борисович Черкасский подходили друг другу; в их характере были общая мягкость, желание делать всё справедливо, соблюдать осторожность в делах войны и мира.