Ближний круг, ч. 1

— Все в порядке, господин полковник? — спросил командир четверки боевых пловцов южнокорейской группы UDT/SEAL. Никаких паролей не требовалось — он знал полковника в лицо, ему его представили перед началом операции.

— В каком — то смысле. У них — полковник показал на берег, откуда пришел — не все в порядке

Боевой пловец белозубо улыбнулся. Достал из-за спины нечто напоминающее баллон огнетушителя, только с загубником и ремнем.

— Это самоспасатель, сэр. Его хватает на тридцать минут под водой. Нас ждет подводная лодка, нужно торопиться — мы слышали патрульный катер. Давайте, я вам помогу.

— Пусть кто-то затушит костер — сказал полковник — не нужно оставлять следов.

Взрыв и пожар на секретном военном ракетном полигоне Северной Кореи привел к гибели более чем ста человек, его причины раскрыли только через два с лишним месяца и то случайно — пионеры наткнулись на спрятанный маскхалат. Основные разработчики системы оказались целы — они были в бронированном бункере — но прежде чем разобрались в реальных причинах взрыва, двоих успели расстрелять, еще нескольких подвергли пыткам. Раз и навсегда Северная Корея потеряла свое лицо на международной арене — и теперь его надо было долго и трудно восстанавливать.

Через несколько месяцев уже в Сеуле выявили группу северокорейских диверсантов. Задача — убить президента Южной Кореи Ро Де У. Ни одного из них не удалось взять живым, и в перестрелке с ними погибли четырнадцать полицейских.

Война продолжалась.

Ирак, Багдад 11 января 1988 года

Белая Тойота ЛандКруизер неслась по трассе, соединяющей Багдад и Тикрит, родину Военначальника, где он родился и вырос, где стал тем, кем он стал — раисом, воином и вождем Ирака. Надрывалась полицейская сирена, закупленная в Западной Германии, над кабиной металась красно-синяя круговерть огней. Водители на трассе поспешно освобождали дорогу, некоторые даже съезжали с нее — знали, что замешкавшегося ждет удар бампером, а то и автоматная очередь. Новенький, сверкающий Мерседес 560 поспешал вслед за Тойотой, его скорость была ограничена скоростью машины — лидера, так бы, на этой прямой и идеально ровной дороге он мог бы сделать и двести пятьдесят километров в час. Последним, едва поспевая за двумя быстроходными машинами, шел новенький, только что собранный из советских деталей на советско-иракском предприятии КамАЗ. Это была гражданская версия — но иракцы покрасили ее в песчаный цвет и приспособили на кабину пулемет. В кузове — было двадцать солдат элитной «Дивизии Хаммурапи», у них были автоматы, пулеметы и гранатометы. Страна была полна заговоров, и после последнего покушения на Раиса — все высшие чиновники страны ездили именно так.

На заднем сидении машины сидел и размышлял человек по имени Хусейн Камиль, министр промышленности и военной техники Ирака, который отвечал за обеспечение Ирака оружием, а значит — и за сотрудничество с Советским союзом. Все сотрудничество — даже тот завод, на котором собирали гражданские, в общем-то, КамАЗы относился к ведомству Камиля. Ведь каждая грузовая машина, хорошая грузовая машина — в войне незаменима, они уже успели это узнать.

Любой министр, которого вызывали к Диктатору, боялся. Боялся за свою жизнь, за жизнь своей семьи — Хусейн был подозрителен, даже параноидален. Не терпел чужого мнения — он мог прислушаться, и одновременно наказать того, кто осмелился спорить с ним. Один раз, когда министр здравоохранения посмел на заседании Совета революционного командования высказать сомнения в победе над персами — Саддам Хусейн вывел его в соседнюю комнату, и расстрелял. Диктатор носил при себе табанью — президентский пистолет как символ высшей власти. И не раз пользовался им. К тому же — он требовал за предательство уничтожать не только предателя, но и всю его семью.

Но Хусейн Камиль боялся меньше, чем боялись остальные министры. Все дело в том, что приказывая расстрелять его семью, Саддам приказал бы расстрелять самого себя, потому что Хусейн Камиль был его родным племянником. В Ираке все более — менее серьезные места в партии БААС и государстве занимали единоверцы Саддама, а на ступенях высшей власти было не протолкнуться от представителей племени аль-Тикрити. Это было племя — из которого вышел величайший полководец в истории.

Но все равно — боялся даже Камиль. Никто, входя к диктатору — не мог сказать, удастся ли ему выйти из кабинета живым...

Тикрит изменился и сильно. Городок, стоящий на реке Тигр, где Полководец в детстве играл со сверстниками в пыльных переулках — встречал зеленью новых районов, виллами за высокими заборами, широкими улицами и построенными из бетона домами для тех соплеменников Вождя, которые хоть и не поднялись наверх, но имели право на новую жизнь хотя бы потому, что родились в том же городе, что и вождь. В городе было полно полиции, попадались и армейские машины. Был полдень, столбик термометра не дотягивал до тридцати совсем немного — но от Тигра веяло живительной прохладой.