Блог «Серп и молот» 2021–2022

«В ближнем бою в лесу экипаж моего танка действовал с таким умением, что нам удалось подбить шесть русских Т-34. Среди сосен бушевал настоящий ад, но мы не получили ни царапины. Я уже про себя благодарил Бога за это чудо, как вдруг прямым попаданием вражеского снаряда был разбит правый каток нашего Pzkpfw IV, и мы остановились. У нас не было времени долго раздумывать над этим несчастьем: под огнем вражеской пехоты нас могла спасти лишь молниеносная стремительность. Я отдал приказ на эвакуацию, а сам, как капитан корабля, покинул свой танк последним. Прощаясь со старым товарищем-танком, я вывел из строя пушку, выстрелив двойным зарядом, а также гусеницы, которые взорвал с помощью мин Теллера. Это было все, что я мог сделать, чтобы максимально повредить машину.»

Правда, куда он выстрелил двойным зарядом, я понять не в состоянии. Нужно полагать, что он имел ввиду, двойной заряд пороха, потому как два снаряда в ствол орудия загнать невозможно. Но и два заряда пороха в гильзу не запихаешь. На короткоствольных Т-4, на котором Беккер воевал, заряжание было раздельным, можно было менять навески пороха в гильзе. Но если в гильзу до краев напихать мешочков с порохом, то это будет всего лишь полным зарядом, штатным для пушки, который пушку не разрушит. По видимому, Беккер всё сочинил, но так как его готовили на командира танка без всяких военных училищ, то он слабо себе представлял даже, что такое танковая пушка. Зато героически свой подбитый танк привел в полную негодность. А дело было под Дубно. Там, где немцы устроили нашим «танковый погром». Заодно и свои незначительно поврежденные танки взорвали.

Зато Гальдер получил сведения об уничтоженных советских танках, в которых были и 6 Т-34 сожженных Беккером. Всё было просто и максимально честно, на полном доверии:

«Моей следующей обязанностью было написать рапорт командиру взвода. Мы не забыли глубоко укоренившееся в каждом из нас чувство дисциплины, хотя те жестокие бои превратили даже взводных командиров в наших лучших товарищей. Так и должно быть на фронте, где общая угроза витавшей над всеми смерти нивелирует звания и должности. Поэтому я мог писать рапорт в простой форме, без особого соблюдения формальностей: „Уничтожено шесть танков противника, мой командир. Наш танк потерял ход и был нами подорван. Экипаж благополучно вернулся на позиции“.

Я вручил командиру это скупое описание того боя. Он остановил меня, широко улыбнулся и, пожав мне руку отпустил.»

Здесь же экипаж Беккера получил новенький Т-4 из резерва. Вот интересно, а эти резервные танки, которые не входили, естественно, в штаты танковых дивизий вермахта, как учитывались, когда нам дают число танков у немцев? А? Есть у меня смутное подозрение — никак.

А на следующий же день в новенький танк Беккера опять прилетел русский снаряд. Двоих из пяти членов экипажа уконтрапупило, а остальным потом вручили Железные кресты 1-ой степени. В тот же день еще два экипажа взвода, в котором Беккер служил, в полном составе погибли, а сам командир взвода получил тяжелое ранение. Это всё происходило именно тогда, когда они нам «танковый погром» устраивали.

Сам Беккер получил легкое ранение и отправился на лечение в ближний тыл, в полевой госпиталь в Ровно. Там и потом возвращаясь в часть он насмотрелся орднунга. То, что творилось в ближнем тылу вермахта — кровавая разнузданная вакханалия с первых дней войны. Над пленными и мирным населением.

И возглавляла эту вакханалию именно та структура, которая должна была обеспечивать безопасность и порядок в тылу — военная полиция.