Блог «Серп и молот» 2021–2022

На выборах в рейхстаг в 1932 году НСДАП получила 37,2% голосов. Коммунисты — 15%, социал-демократы — 22%. Как минимум, сколько людей в Германии любили Гитлера, столько же его и ненавидели в 1932 году. Как минимум. Потому что выборы были очень честными в кавычках. В избирательную кампанию Гитлера было вбухано столько средств и были задействованы такие, как сейчас выражаются, административные рычаги, что ее проиграть, а он ее, фактически, проиграл, было почти невозможно. Но он ее проиграл.

А после своего назначения канцлером сразу занялся завоеванием народной любви с создания концлагерей. Вы думаете для евреев? Нет. Евреи — это было потом. Сначала — коммунисты и социал-демократы. Тут уж выбор был у немцев небогатый: либо любовь к фюреру, либо концлагерь.

Насчет того, что все-таки немцы при Гитлере стали жить лучше тоже есть вопросы. Чтобы жить стало радостнее и веселее профсоюзы были разогнаны, рабочий день увеличен, нормы выработки увеличены, безработным вместо работы — трудовая повинность за похлебку.

Нужно еще понимать, что с 1933 года до начала войны с СССР прошло всего 8 лет. В памяти многих солдат вермахта, вчерашних рабочих, еще остались симпатии к первому в мире государству рабочего класса. Это не война с буржуазными Польшей и Францией. Это война с государством, которое выражало интересы именно того класса, который составил большинство вермахта. Сегодня почти никто и не вспоминает о том, что война с Советским Союзом была не только захватнической, но и классовой. В самой же Германии во время нее была совсем не райская жизнь, даже такой негодяй, как Ханс Беккер это признаёт:

«Во время войны можно было приехать домой в отпуск и узнать, что твоим отцу и матери нечего есть, что им приходится не только беспокоиться о том, что сейчас происходит с их сыновьями, но и страдать от недоедания. Можно было наблюдать за тем, как членов вашей семьи унижают официальные власти, для которых настоящими людьми были только члены партии. Так случилось и с моей семьей, а ее палачами были те уклонившиеся от войны, которых национал-социалистическая партия, в отличие от нас, решила приберечь на будущее.»

Повторения 1918 года Гитлеру было не нужно. Поэтому — в фатерлянде террор против собственного населения, а армию замазали кровью.

Даже многие из советских людей, переживших оккупацию, вспоминали, что первые недели войны вступавшие в наши населенные пункты передовые части вермахта вели себя более-менее корректно. За ними шли уже эти фельджандармы, которые обеспечивали тыл войск, и тут начиналось… А потом и армейские части вермахта стали вести себя не лучше, эта зараза имеет свойство быстро распространяться, тем более, что распространяли ее именно те, кто должен был пресекать — военная полиция. И объясняют это озверение вермахта, реакцией на партизанскую борьбу. В Перестройку это особенно сильно у нас распространялось. Якобы, если бы Сталин не загонял людей в партизаны, то немцы и не зверствовали бы. Ложь. Фельджандармерия начала террор еще до того, как появились первые партизанские отряды в каком-либо заметном числе. Ханс Беккер тому свидетель. Более того, он прямо пишет, что действия военной полиции привели к пожару партизанской войны.

В результате тыл немецкой армии запылал. Но зато солдаты вермахта стали бояться сдаваться в плен. Даже в окруженном Сталинграде они держались до последнего без всякой уже надежды. Для них попасть в плен было страшнее, чем погибнуть.

Сами представьте себя на месте немецкого солдата — что он мог ждать от противника в ответ на зверства вермахта над пленными и мирным населением, кроме ненависти и мести. Тот же мемуарист Ханс Беккер этого и ожидал, когда его советские бойцы вытащили из подбитого танка. Думал, что его сейчас на части порвут.

Почему наша историография опасается даже предполагать, что карательная политика гитлеровцев на оккупированных территориях и зверства над военнопленными имела целью, в том числе, повысить стойкость своих войск, напугав их ответственностью за совершенные преступления? Не знаю. Но предполагаю, из-за того, что у нас ныне в почете философ Ильин, который белогвардейцев назвал первыми фашистами. Первые, он прав. Они во многом гитлеровцев опередили.