Блок

– Во-первых, ты вытащил нас из Аркана, – говорит Игби. – Ты прошел через крысиный туннель и спас жизнь Рен, пошел в город, чтобы найти помощь для Акими, когда она сломала ногу.

– Ты повел нас в бой против Совершенных в Мидуэй-Парке, – продолжает Пандер.

– И по моей вине убили Блю, – подмечаю я. – Мейбл погибла. Я облажался.

– На дворе конец света, придурок, люди умирают, – отвечает Пандер.

– Ты дважды спас мне жизнь там, в городе, – подхватывает Сэм.

– Если честно, – перебиваю я, – я сделал не больше, чем любой из вас. В какой-то момент практически каждый из вас спасал мне жизнь. Мы вместе решим, что делать дальше.

Пандер кивает:

– Сказал, как настоящий лидер.

Я показываю ей средний палец, и она смеется. Но в этот момент мне уже не смешно – кажется, я впервые вижу, чтобы Пандер улыбалась.

Следующие несколько часов мы обсуждаем, как найти Исчезнувших. Мы вспоминаем их историю: как люди исчезали из города группами по трое, по четверо; слухи о том, что они скрываются в радиоактивных Красных зонах; предположения Церкви Последней Религии о том, что они вознеслись; поисковые группы, которые безуспешно пытались их найти, и как они появились в Мидуэй-Парке и спасли нас от верной гибели.

– Итак, – Пандер подпирает руками подбородок, – никто не смог найти их до апокалипсиса, Хэппи не нашла их даже после. Как, черт возьми, мы найдем их сейчас?

– Почему Хэппи не может их найти? – спрашивает Под, нахмурив брови.

– А мне откуда знать? – возмущается Пандер.

– Москиты, – продолжает Под, вставая и начиная вышагивать, – они просматривают записи с паноптических камер и технические данные в целом, а также сканируют любые признаки жизни: сердцебиение, тепло тела, движения. Если Исчезнувшие не используют скремблеры, как им удается скрываться?

– А Москиты сканируют Красные зоны? – спрашивает Сэм.

– Да, – отвечает Игби.

– Мусорные баржи?

– Да.

– Метро?

– Они сканируют все на расстоянии пятидесяти метров над и под землей. Улетают на пять километров в море и уходят в самые облученные части Красных зон. И таким был их протокол еще до прихода Хэппи. Кто знает, как далеко они заходят сейчас, – отвечает Игби.

Я сижу молча и слушаю эту информацию; сердце замирает при мысли о Молли, запертой под землей в старом банковском хранилище, паноптическая камера в ней еще встроена, сердце громко бьется – все, что нужно, чтобы Москиты нашли ее. Не может быть, чтобы ее не схватили, чтобы Хэппи не нашла ее, а Игби сказал, что в Блоке ее нет. Я пытаюсь остановить ход этих мыслей, но не могу.

«Она мертва, – думаю я. – Ее убили».

– Что насчет технологий Совершенных? – спрашиваю я. – Механические сердца, чтобы скрыть пульс?

– Не, Москиты могут распознать САПК и АЛМ так же легко, как живые органы, плюс это не скрывает тепла тела, – говорит Под.

– Так и что? – спрашивает Игби. – Они нашли способ скрыть все признаки жизни? Обманным путем заставили Москитов не замечать их жизненные показатели и любые технологии, которые они используют?

– Что насчет старых технологий? – спрашивает доктор Ортега со своей книжной кровати; ее место на посту заняла Акими.

– Не понял? – уточняет Игби.

– Старые технологии, – повторяет она, садясь на кровати. – Проклятый WiFi, интернет, облако и все такое? Это Москиты тоже ищут?

– Нет, – отвечает Игби.

– Вот именно, нет, – отвечает она и ложится обратно. – В Красных зонах полно старых технологий, какие-то еще можно восстановить.

– И что? – спрашиваю я. – Красные зоны облучены, там не выжить.

– Верно, – отвечает Игби, – но мы просматривали одну точку в Красных зонах, где уровень радиации понижался не так быстро, как в других ее местах.

– Разве это не значит, что уровень радиации там больше? – спрашивает Пандер.

– Может быть, – говорит Под, – но какая сейчас разница? Ну и что, если они не сканируют на наличие старых технологий? Пропавшим все равно пришлось бы скрывать все признаки жизни, а это невозможно.

Доктор Ортега вздыхает, но это не раздраженный вздох, а, скорее, от сожаления или смирения.

– Кто-нибудь из вас слышал об ученом по имени Этсетера Прайс?

Игби хихикает:

– Вы имеете в виду доктора Оксюморона?

– Я имею в виду доктора Прайса, – повторяет доктор Ортега.

– Ну да, – отвечает Под, – но вы же не предлагаете нам… нет?

– Что? – спрашивает Пандер.

Под поворачивается на голос Пандер:

– Был один ученый, буквально сумасшедший, давным-давно, за много лет до того, как все это произошло. Его работа просочилась в сеть, он проводил эти сумасшедшие эксперименты, по его словам, он мог фактически убить человека на неопределенное время, а затем вернуть к жизни.

– Он был ненормальным, – добавляет Игби, – но сердце у него было на месте. Ему нужны были люди со смертельными или неизлечимыми заболеваниями, чтобы использовать на них свои технологии; он называл это «безопасной смертью» – отсюда и прозвище доктор Оксюморон. Они могли оставаться мертвыми на протяжении десятилетилетий, пока лекарство для них не будет найдено, а затем их бы вернули к жизни.