Блок

Я натягиваю футболку со лба Малакая чуть ниже, чтобы прикрыть его раны. Теперь, когда у него нет глаз, паноптическая камера – это единственный способ, которым Хэппи может нас отследить, за исключением Москитов, но о них позаботится Плодожор.

«Что теперь?» – думаю я, садясь на корточки и надевая обратно бронежилет, но времени для тщательного планирования нет, поскольку вдалеке снова слышны голоса солдат, эхом разносясь по трубопроводу достаточно громко, чтобы адреналин снова наполнил мое тело.

– Они близко, дружок, надо идти! – говорит Плодожор, жужжа взад-вперед.

– Знаю, – ворчу я, переступая через Малакая, и обнимая его грудь руками, пытаюсь затащить его глубже в трубопровод.

Плодожор подлетает, хватает Малакая за волосы и пытается помочь мне тащить его, но это бесполезно. Нам не обогнать солдат Хэппи.

Но тут Малакай начинает шевелиться.

– Малакай, – шепчу я, присаживаясь рядом с ним, – сможешь идти?

– Я не стал одним из них? – спрашивает он хриплым и полным боли голосом.

– Нет, – отвечаю я, – ты – это все еще ты.

– Я ослеп, – говорит он, и в его голосе нет ни радости, ни недовольства.

– Больно? – спрашиваю я.

– Дурацкий вопрос, блин, – рявкает Малакай. – Чертовски больно, но, думаю, у меня шок, потому что боль терпимая.

– Можешь встать? Совершенные приближаются, нам надо доставить тебя к доктору.

Малакай кивает и неуверенно поднимается на ноги. Я с тревогой наблюдаю, как из его правой глазницы вытекает немалое количество крови, впитываясь в футболку.

Я обнимаю его за плечи, велю Плодожору снова осветить нам путь, и мы ковыляем по канализационной трубе, казалось бы, целую вечность, пока, наконец, не доходим до ее пересечения с более крупными туннелями ливневых вод, где можно стоять в полный рост.

– Плодожор, – зову я, и дрон поворачивается, ослепляя меня светом.

– Да, дружок!

– Ты знаешь дорогу обратно в?.. – я едва не сказал было «в библиотеку», но вовремя спохватываюсь, чуть не раскрыв паноптической камере Малакая местоположение нашего убежища. – Обратно на базу?

Плодожор медленно вращается, осматриваясь.

– Нет, не на сто процентов, но могу попробовать.

– Придется, – говорю я. – Веди.

Плодожор загорается зеленым и начинает осторожно двигаться по старым туннелям, свернув сначала в одну сторону, потом, передумав, в другую.

Мы следуем за дроном, кажется, минут двадцать, и я, не выдержав, шепчу:

– Плодожор, далеко еще?

– Эм-м-м, – отвечает дрон, поворачиваясь ко мне, а затем улетает вперед, – уже нет!

Голос дрона настолько неуверенный, что я практически убежден, что мы заблудились. Я собираюсь было на него накричать, как вдруг слышу, как за спиной Малакай падает на землю.

– Малакай! – зову я, подбегая к упавшему другу.

Плодожор подлетает ближе:

– Он жив.

– Где ближайший выход? – спрашиваю я, понимая, что нужно сначала определить наше местоположение.

Плодожор сканирует помещение.

– М-м-м, две минуты в ту сторону, но не сердись, если база окажется дальше. Я вел нас туда.

Плодожор ведет нас в сторону ближайшего выхода. Я тащу Малакая, мы движемся медленно, но, наконец, добираемся до другой канализационной трубы и спускаемся на древнюю заброшенную станцию для очистки сточных вод.

Кругом одни закопанные в землю бетонные резервуары, которые некогда были заполнены сточными водами, но теперь они пусты. Вся техника заржавела и неподвижна, и тысячи птиц свили гнезда на крышах старых металлических резервуаров, возвышающихся над нами.

Без долгих колебаний, завидев впереди на возвышенности землю, я тащу Малакая через все помещение к холму, покрытому травой. Когда мы достигаем вершины, у меня замирает сердце. Мы далеко от библиотеки, мы на окраине города, всего в полукилометре от Красной зоны.

– Черт возьми, Плодожор! – ругаюсь я, внезапно охваченный гневом.

– Прости, дружок, я заблудился!

– Ты заблудился, а Малакай теперь может умереть!

Огни Плодожора тускнеют, пока не гаснут вовсе, и я испытываю жалость и сожаление.

– Мне очень жаль, дружок, – извиняется Плодожор.

– Не стоит, – отвечаю я, – это не твоя вина. Я бы тоже заблудился.

Плодожор отворачивается, словно прячась, чтобы я не видел, как он плачет.

Я смотрю на город и пытаюсь понять, что делать дальше.

И вдруг со станции для очистки сточных вод доносятся шаги. Оглянувшись вниз, я вижу, как к нам бегут трое солдат-Совершенных.

– Нет! – шепчу я, стараясь пригнуться, но знаю, что они нас уже заметили.

Я хватаю Малакая и тащу его вниз по другую сторону холма. В конце концов я беру его на руки, перенаправляя все свое отчаяние в силу, и на трясущихся ногах бегу к лесу на краю Красной зоны.

Мне тяжело дышать, я изможден, я устал, но продолжаю идти, продолжаю бежать.

Я несу Малакая в лес, Плодожор летит рядом с нами, но мы движемся медленно. Слишком медленно. Шаги становятся громче, приказы старших офицеров слышны отчетливее. Я безоружен, а Малакай без сознания. Я пытаюсь спрятаться, уложив Малакая за кустом и присев рядом с ним.

Они уже совсем рядом. Трое солдат, все со светящимися глазами, смотрят на нас.

«Хорошо хоть не Тайко, – думаю я, переводя взгляд с одного Носителя на другого. – Не видать ему этого удовольствия».