Блокадные рассказы

Когда ты голоден, холод ощущается вдвойне, втройне сильней. Хотя состояние, которые испытывали переживающие блокаду люди, даже нельзя назвать голодом. Голод – это когда ты почему-то не успел на работе пообедать из-за занятости или из-за собственной безалаберности, и к вечеру у тебя начинает сосать под ложечкой, и кажется, что ты бы съел целую кастрюлю супа. В голове начинают всплывать картинки разных вкусностей и разносолов, да и самая обычная еда приобретает невероятную притягательность.

Ты приходишь домой или в ресторан или в гости и накидываешься на еду, и за раз съедаешь намного больше, чем ты ешь обычно. Кровь начинает быстрее бежать по телу, ты понимаешь, что полностью утолил свой голод, наелся – и тебя наполняют умиротворение и блаженство.

А тогда люди не ели вдоволь днями, неделями, месяцами.

Единственной едой были известные теперь на весь мир сто двадцать пять грамм хлеба.

Во время блокады в Ленинграде работало шесть хлебозаводов.

Запаса зерна не было. Его возили в город по Дороге жизни – через огромное озеро, похожее на маленькое море – глубокое и своенравное. Зимой – по льду, летом – на кораблях. По льду была проложена специальная трасса. По ней шли грузовики-полуторки. Их бомбили с воздуха фашистские самолёты.

Бывало – машины не выдерживали страшных холодов, глохли прямо на середине пути. Бывало – начинали уходить под лёд – ранней весной, когда начиналась оттепель, лёд был уже тонок и не выдерживал вес доверху гружёного грузовика, бывало – в машину попадал вражеский снаряд или вражеский снаряд разбивал лёд, на пути образовывалась огромная воронка, и в ней виднелась вода. Иногда нужно было молниеносно выпрыгнуть из машины, чтобы не провалиться вместе с ней под лёд. Не все водители это успевали.

Водители – иногда совсем пожилые, пожившие дядьки, а иногда совсем юные шестнадцатилетние мальчишки, которых война застала прямо на школьной скамье, выходили на улицу на сорокаградусный мороз и чинили двигатель, пытались что-то исправить не разгибающимися от мороза пальцами. А иногда хватали мешки с зерном с проваливавшейся, уходящей под лёд машины, пытаясь спасти как можно больше, пока машина медленно исчезает в глубине озера. Эти мешки можно будет погрузить на грузовик, который вот-вот подойдёт.

На всем пути трассы стояли девушки-регулировщицы через каждые сто метров на сорокаградусном морозе. Совсем молодые девчонки. Все разные, с разными жизненными историями, разными характерами. Разными довоенными судьбами. Высокие или небольшого роста, хохотушки или серьёзные. И так получилось, что всех их объединила война. И эта ледяная трасса, едущие один за другим грузовики, летящие над ними самолёты. Что мы знаем об этих девушках, знаем ли мы их имена, их мечты, что стало с ними после окончания войны, удалось ли забыть им весь тот ужас, невольными свидетелями и участницами которого им при-шлось стать? Сколько из них дожило до Победы?

Иногда девушки стояли непрерывно по несколько часов, а иногда – целые сутки. Стояли, пока их не сменят. Спали зачастую также прямо на льду. Тогда некогда было думать о холоде, голоде и о том, что можно заболеть. О том, что на льду обычно люди не спят. Смерть могла настигнуть их в любую минуту. Спикирует вражеский бомбардировщик неподалёку, разорвётся снаряд в метре от тебя – и будет уже не важно, простужена ты или нет. Идёт война.

Они стояли неподвижными точками, указывающими дорогу водителям, помогающими им в случае необходимости. Девушки были как живые мишени. Обстрелы велись постоянно. Над их головами пролетали фашистские самолёты. Иногда настолько низко, что можно было видеть лицо сидящего в кабине лётчика. Укрыться на огромном белом пустынном поле было просто негде. Только лечь на лёд. А вокруг стоит дикий, нечеловеческий шум и грохот. Его невозможно слушать. Он наводит ужас, он мешает, он раздражает, к нему невозможно привыкнуть. Уши закладывает. Звуки летящих самолётов, звуки развернувшегося в небе воздушного боя, звуки падающих и разрывающихся снарядов. Огромные воронки, образующиеся на льду. А под ногами подо льдом – водяная бездна. И ты стоишь как бы в непонятном пространстве – где-то – под тобой сотни метров тёмной, недружественной пучины. На что ты можешь опереться, где спрятаться в случае опасности? А опасность может надвигаться на тебя прямо с неба и одновременно опасность у тебя под ногами. Грузовики проезжают этот участок и скрываются из виду. А ты остаёшься, потому что поедут новые грузовики, поедут ещё и ещё. А ты стоишь и будешь стоять, ты не можешь уйти. Потому что так надо.

Наши самолёты и зенитные батареи защищают тебя, защищают грузовики, защищают муку, защищают город. Самоотверженно и героически. Расчищают путь идущим по озеру машинам.

Грузовики с мукой проезжали самый опасный ледовый участок дороги и дальше ехали в Ленинград прямо к хлебозаводам.