Блондинка 23-х лет…

Мою полемику с ней оборвал телефонный звонок. На чудо я не рассчитывал, но все-таки, протягивая руку к аппарату, лелеял маленькую надежду, что услышу ее голосок, виноватый и кающийся. Но все оказалось плодом продолжающейся игры воображения.

Мужской голос, по которому я признал оперативника, дежурившего возле подъезда блондинки, вернул меня в действительность. Слегка взволнованный тон настраивал на какую-то серьезную информацию.

— Она только что вошла в подъезд с мужчиной. В руке мужчины большая сумка.

— Вы пытались их задержать? — встревожился я, опасаясь, что дал повод блондинке позлорадствовать по части бездарности в области сыска не только моей, но и всей милиции, каясь, что еще на день оставил за ней наблюдение. Ради чего? Скорее, ради собственного спокойствия. Но вот и оно нарушено.

— Нет. Они шли, обнявшись и смеясь.

— Обнявшись, — повторил я, и острый ножичек ревности легонько полоснул по сердцу.

— Ну да. И даже целовались на виду у всех, — продолжал оперативник, не подозревая, что разжигал во мне мучительное чувство, сравнимое разве что с медленной пыткой огнем.

— Целовались, — машинально констатировал я.

— Продолжать наблюдение? — вывел меня из секундной прострации голос оперативника.

— Не имеет смысла. У нее теперь более надежная охрана. Так что, свободны.

После телефонного звонка я некоторое время расхаживал из угла в угол, пытался убить навязчивые мысли музыкой. Не помогало. Тогда начал представлять ее дурехой, далекой от моих жизненных интересов. Однако это не погасило ширящееся ощущение какой-то невосполнимой потери. И мне уже казалось, что это я во всем виноват: не сумел разглядеть в ее характере что-то необыкновенное, чувственное, притягательное, не смог отомкнуть девичью душу и обратить на себя внимание. Времени для этого было предостаточно, но все оно бездарно профукано в полуидиотских разговорах, в которых, вне всяких сомнений, я представал в ее глазах солдафоном, кретином или просто тупым ментом. А требовалось с моей стороны всего лишь немного душевности, непоказного участия и пошло бы все по-иному. Но поздно. Вот и завела теперь во мне тоска свою песнь по потерянному, по несбывшемуся. Ох, как высоко звучат ее струны, защемляя сердце, сдавливая горло.

Я попытался утопить свою печаль в бокале вина. Несколько расслабился и даже усмехнулся, подтрунивая над собой. Но это неустойчивое равновесие тут же нарушалось, стоило мне представить, что могло происходить сейчас в ухоженной квартире за железной дверью. Хмель выветрился, и ревность продолжала свою пытку. Финал этой пытки — телефонный звонок. Я не столько жаждал услышать ее голос, сколько стремился хоть на мгновение расстроить их любовную интрижку. Однако к аппарату никто не подходил. Наконец мое упорство было вознаграждено: в трубке раздался щелчок, и она произнесла недовольным голосом:

— Алло!

Я молчал.

— Алло! — повторилась она и следом выговорила: — Не звоните, пожалуйста, так поздно. Я сплю, — и положила трубку.

Она явно врала: голос у нее вовсе не сонный. Впрочем, все объяснимо: рядом небезразличный ей мужчина.

«Бросьте дергаться, Сергей Александрович. Вам уже ничего не изменить в положении вещей. Займитесь-ка лучше работой. Работа, работа и только работа», — осадил я себя с горькой ухмылкой.

Но какая к черту работа, когда время приближалось к полуночи, а сознание отравлено совсем другим. И тогда я попытался убежать от навязчивых мыслей иным путем. Я начал анализировать все тонкости истории, так круто взявшей меня в оборот.

Все три объявления я помнил наизусть. Все три были почти идентичными. Только у нее слово «желает» заменено на «хочет». Существенной разницы не видел. Убийцы наверняка посетили бы и ее, если бы кровавая цепочка не была разорвана.

Первая девушка погибла по ложной наводке, вторая — скорее всего, потому, что бандиты вошли в кураж. Третьей жертвы могло не быть, так как воровской «авторитет» к этому времени сообразил бы, что его ловко провели. Ко всему, если исполнители не попались бы на продаже краденого, их любезно заложили бы, дабы устранить вероятных конкурентов. Значит, угрозы жизни Марины не существовало, так же как и жизни других блондинок, вознамерившихся подать объявление о знакомстве. Но тогда одно из последующих объявлений может быть действительно ориентиром для наркодельцов. Авторитетные уголовники убедились, что это «пустышка», в этом же убедился и уголовный розыск. Работать можно спокойно, не опасаясь провала.

Я рывком поднялся с кровати, на которой устроился глубоко поразмышлять и, потирая подбородок, кругами заходил по тесноватой комнате, пытаясь определить: сделанный мною вывод — логическое разрешение заковыристой криминальной задачи или ложный путь? Увы, ответ могло дать только время.