Блондинка сдавала в багаж…

Оживленный Алекс балаболил без передышки. Конечно, привередливый эстет мог бы найти в его экскурсии недостатки. Например, одна из улиц, по его словам, была названа в честь известного балеруна Дягилева (слова «балерун» в литературном языке нет, а самолюбивый Дягилев за причисление его к танцовщикам, наверное, придушил бы на месте). Но все это было неважно. Алекс любил Париж и был опьянен им, почти как я. Он даже не отвез нас в кафе или магазин сувениров. Мы поехали в Ля Дефанс – так называемый современный район (хотя не знаю, можно ли считать современностью пятидесятые годы прошлого века). Так вот, в этом городе я люблю даже новостройки! Где-то под нами копошились электрички и автомобили, а мы бродили между сверкающими небоскребами, похожими на гигантские зеркала.

Знаменитая Большая арка действительно оказалась неимоверно большой. Алекс сообщил, что в нее можно поместить целиком Нотр-Дам, и еще останется место. Это не мешало ей быть легкой и прекрасной. Ее украшали надписи на разных языках, среди них русская: «Идея, развернутый куб, окно в мир, символ надежды на будущие свободные встречи людей».

Я действительно чувствовала себя свободной как никогда. На газонах сидели и даже лежали, я поняла, что тоже хочу, и в упоении бросилась на травку. Из-под ног порхнула странная ушастая кошка, за ней вторая… ой!

– Это кролики, – объяснил Алекс. – Их тут держат в качестве домашних животных, но часть одичала.

Поваляться среди резвящихся зверюшек мне не дали – пришла пора ехать в гостиницу. Располагалась она на Монмартре. Звучит романтично, однако я знала, что на встречу с непризнанным художником или поэтом рассчитывать нечего – нынешний Монмартр считается опасным негритянским кварталом, где приличной публике не место, зато место нищим русским туристам вроде нас. И плевать! Меня вполне устроят великие тени прошлого. Хотя бы глазами души я увижу Модильяни с Пикассо, ходивших по этим улицам век назад.

Автобус остановился у витрины кафе, Алекс вышел, велев нам подождать. Было десять вечера, кафе закрывалось. Пол его был усыпан бумажными тарелками, одноразовыми стаканчиками и яркими упаковками. Чернокожий уборщик, по щиколотку в мусоре, лениво сгребал его лопатой.

– Да, – констатировала Настя, – такого я не видела даже у нас…

– Я тоже, – согласилась я, не в силах оторвать взгляд от удивительного зрелища. – Парижский мусор… Хочется засунуть его в сумку и увезти домой на память, да?

– Гы! – обрадовался Вовчик. – Мусор в сумку… Ну, ты даешь, Катюха!

Я не слушала. Я смотрела в окно. За окном был Париж.

Алекс вскоре вернулся и повел нас в переулок, где здания лепились одно к другому, причем почти на каждом красовалась вывеска «Отель». Наш назывался «Плутон» – уж не знаю, при чем тут бог подземного мира. Комната, где мы поселились, походила на очень узкий пенал. В туалет требовалось подняться по пяти крутым ступенькам, причем дверь открывалась внутрь, и, пока ее хорошенько не закроешь, унитаз недоступен. Я носилась по тесному пространству, словно оживший мотороллер, и ловко распаковывала вещи.

– Откуда в тебе столько сил? – простонала Настя, едва успевшая сесть и плюхнуть на пол чемодан. – Это какую ночь мы, считай, не спим? Сперва в поезде до Бреста из-за духоты и храпа, потом в Польше нас разбудил придурок, укравший пакет с пюре. Третья ночь в Германии, где у нас сперли корону. Четвертая в Бельгии, где ты напугала Сергея мышью…

Я поправила:

– Нет, ты Земфирой.

– Где ты пыталась Сергея ограбить, а в это время кто-то пахучий пытался ограбить тебя, – нашла компромисс подруга. – Сейчас у нас пятая ночь, и, если мне опять помешают выспаться, я начну рвать и метать. День был тяжелый – Антверпен, Париж, да еще проблемы с твоей короной. Кстати, что ты об этом думаешь?

– О чем? – не поняла я.

– Как о чем? Надо срочно решать, у кого корона, чтобы заполучить ее обратно. Ты собиралась всех обнюхать. Еще нужно протестировать подозреваемых «волком в МВД» – или как его там? Короче, выяснить, что за кретин шлет тебе СМС-ки. Ты кого-нибудь проверила?

– Что? – спросила я. – А? – сказала я. – Извини, я, кажется, забыла, – призналась я.

– Ты сошла с ума, вот что!

– Да, – не скрыла я. – И мне хорошо.

Настя, с завистью на меня посмотрев, кивнула:

– Еще бы! Без ума каждому будет хорошо, да еще с непривычки. Надо же, как на тебя действует этот Париж… Слушай, ты что, куда-то собралась?

– Конечно. Я не для того сюда приехала, чтобы торчать в четырех стенах. Я иду к Сакре-Кёр, а ты?

– Что-что ты делаешь?

– Монмартр – это холм, – напомнила я. – Мы на нем живем. А на вершине холма известная церковь Сердца Христова – Сакре-Кёр. Она очень красивая, и сверху открывается замечательная панорама. Я хочу ночной Париж с высоты!

– Тебя прикончат по дороге, – заметила моя подруга. – Район опасный, кругом шастают безработные негры…

Я махнула рукой:

– Ерунда, кому я нужна…

– Да, – ужаснулась Настя, – ты действительно ополоумела. Тебя же в Питере ночью за порог не выманишь! Ты боишься маньяков!

– Правда? – изумилась я. – Я забыла. Нет, сейчас не боюсь.

– А ноги у тебя не болят? – уточнила Настя.