Блондинка сдавала в багаж…

– Здесь лежала моя корона, понимаешь? – возможно, излишне горячо (данная тема продолжала оставаться больной) воскликнула я. – Вот, видишь розочку? Это коробка из-под чашки. Ее украли вместе с короной.

– Если бы меня кто-нибудь обвинил в воровстве, – неожиданно раздался голос Мишани, – я бы потребовал доказательств, а потом вчинил иск за клевету, и этот лох выложил бы кругленькую сумму. Правда, не все такие крутые, как я. Я даже среди своего брата-бизнесмена человек особенный. Умный человек! Все знают – с Мишаней лучше не связываться. Он безо всяких распальцовок сделает тебя, как ребенка.

Я оцепенела. Интересно, это завуалированная угроза в мой адрес? Учитывая три пистолета в сумке (для меня, для Насти и на всякий случай, чтобы чувствовать себя комфортно), лезть на рожон не хотелось. Сама виновата – нельзя было говорить на подобную тему громко. Конспирировалась-конспирировалась, да и прокололась! Как бы половчее ответить, чтобы нас с подругой не тронули?

Не успела – ответила Ира:

– Да кому может прийти в голову обвинять вас в чем-то плохом? – удивилась она. – Вы не только умный, вы еще и порядочный. С вами, наверное, все хотят сотрудничать. Не будь я такая никчемная, я бы очень хотела.

– Да ладно, бабы все в смысле ума никчемные, – утешил Иру собеседник. – А мужики – да, они понимают, с кем имеют дело. Но многие завидуют. Я не обижаюсь. Обидно им чувствовать себя глупее.

Разговор плавно перешел на другую тему, и я облегченно выдохнула. Нет, наверное, комментарий Мишани ничего не значит, просто случайная фраза. Однако на всякий случай я решила его пока не обнюхивать. Поберегусь, а то мало ли!

* * *

Вскоре мы приехали в Антверпен. На этот город было отведено всего два часа. Алекс поводил нас по Гроте Маркт – просторной мощеной площади в центре города, продемонстрировал фонтан Брабо, жизнерадостно украшенный отрубленной рукой (слава богу, ее совершенно не видно), пестрящее флагами разных стран здание ратуши, старинный Дом Гильдий и оставил нас у Кафедрального собора, сообщив, что больше в этом городишке смотреть нечего. Не то чтобы я могла с данным утверждением согласиться, однако чувствовала себя удовлетворенной хотя бы тем, что нам таки показали наиболее известные достопримечательности, а не предложили посидеть в кафе и накупить сувениров. Правда, наслаждение экскурсией было неполным, ибо я всю дорогу пыталась обнюхать гида (а кого еще? Сергея бессмысленно, Мишаню опасно, Вовчик куда-то делся, а Алекс – вот он, не сбежит). К сожалению, затея не удалась. Оказывается, вся группа жаждет встать поближе к экскурсоводу, и за эти козырные места идет борьба. А я в искусстве толкания не сильна, привыкнув уступать плацдарм без боя.

Собор Богоматери был огромен, нелеп и прекрасен. Строился он почти два века, так что отдельные его части не вполне сочетались друг с другом, а в интерьере переплелись самые разные стили. Но я не пурист, и мне это нравилось, потому что создавало впечатление не просто здания, а какого-то живого организма. Алекс, разумеется, утаил от нас, что в соборе висят четыре картины Рубенса, однако я хорошо подготовилась дома и сумела их найти.

Время пролетело незаметно, пришлось с неохотой возвращаться обратно в автобус. Далее предстоял длинный переезд, а вечером – Париж. Господи, неужели правда? Слова звучат музыкой: вечером – Париж…

* * *

Когда мы въехали на окраину этого города, у меня буйно заколотилось сердце. Хотя вроде бы – окраины себе и окраины, но ведь Парижа! Потом я вдруг стала узнавать никогда не виденный прежде пейзаж. То ли я жила здесь в прошлой жизни, то ли масса прочитанных книг и просмотренных картин всплыли в памяти и дали этот поразительный эффект. А когда мы ползли по какому-то мосту мимо Нотр-Дам, я вдруг обнаружила, что совершенно счастлива.

– Что, опять напилась? – с завистью спросила Настя. – Дай и мне.

Я повернулась к ней. Действительно, я была пьяна, но спиртное тут было ни при чем. Впервые за последние дни мне стало по-настоящему легко. Даже вина перед Яной за корону загадочным образом улетучилась. Нет, я попытаюсь вернуть пропажу, но заранее твердо знаю, что так или иначе все будет хорошо. Либо корона найдется, либо окажется, что она не нужна. Потому что мир прекрасен!

Скажу еще по-другому. В басне про стрекозу и муравья я скорее муравей – предусмотрительный умник, глядящий вдаль. Однако в наши времена предусмотрительность бессмысленна, жизнь нарушит любые планы. В России, по крайней мере, это так. Глядеть же вдаль – верный способ получить инфаркт от нервного стресса. Лучше жить одним днем, меньше будет переживаний. Вот что подсказывает моя муравьиная сущность, и я упорно принялась переделывать себя в стрекозу. Только преуспела, боюсь, не слишком.

Париж решил сложную задачу в единый миг. Я влетела в него легкомысленнейшей из стрекоз. Я простодушно щелкала фотоаппаратом, хоть и понимала, что на ходу, да еще через окно, ничего не выйдет. Тра-та-та! Я была в Париже.