Блондинка сдавала в багаж…

Я кивнула, ибо это было логично. Но моя покладистость Лидию не смягчила. Она продолжала наседать, вызвав грустные ассоциации с двоечником на экзамене. Есть у них привычка ползти ко мне вместе со стулом. Я от них – они ко мне, и так до тех пор, пока меня не прижмет к стенке. Подкованная в психологии Настя уверяет, что они пытаются попасть в мое личное пространство. Мол, у каждого человека есть некое расстояние, ближе которого он готов подпустить только своих. Студенты инстинктивно стремятся стать своими, надеясь, что это улучшит оценку, а я столь же инстинктивно протестую.

Зачем мое личное пространство потребовалось журналистке, не знаю, однако она явно в него залезла – и я почувствовала легкий странный запах. Он напоминал тот самый, оставленный преступником, хотя явно был другим. Потрясенная, я вытянула шею и принюхалась.

Эффект был разительный. Лидия отпрянула так резко, словно не она только что вдавливала меня в спинку сиденья, и завизжала:

– Не смей ко мне прикасаться! Я брезгую!

Честное слово, я вовсе не зловредная! Просто вредная и злая.

– Да я не к вам, – простодушно объяснила я, – я хотела к Сереже, а вы его загораживаете.

И, воспользовавшись замешательством журналистки, опрометью ринулась на свое место. Надо поделиться открытием с подругой.

– Настя, – сообщила я, – у меня новость.

– Тоже мне, новость, – хмыкнула та. – Конечно, Лидия проследила, как ты заманила к себе в номер Сергея. Ночью, между прочим! Еще бы она не злилась!

Я заметила, как напряженно вслушивается Вовчик, и приложила палец к губам.

– Тсс! Ты не поняла. Речь о… мм… о том, что витало в нашем номере, когда он ушел.

– Лента Мебиуса, что ли? – неуверенно уточнила Настя.

– Нет. Хотя в ту ночь, когда была лента Мебиуса, оно тоже витало. Поняла?

Подруга смотрела на меня в явном недоумении. Постоянное недосыпание, оно сказывается на мозгах.

– Ты еще предложила мне поискать это с помощью рецепторов. Ты помочь не можешь, потому что твои рецепторы стандартные, они не различают. Теперь поняла?

Вовчик продолжал нахально прислушиваться, свесившись в проход, однако я надеялась, что много информации он из нашей беседы не извлечет.

– Поняла, – кивнула Настя. – То есть ты это… мм… обнаружила? Где?

– Лидия, – на ухо прошептала я.

– Как? – опешила моя подруга. – Да не может такого быть! Она была… короче, это точно была не она.

– Знаю, – кивнула я. Действительно, Лидия ушла вместе с Сергеем, и как раз в это время злоумышленник залез к нам в номер. Потом Сергей вернулся, а злоумышленника уже не было. Получается, у обоих алиби.

– А ты уверена, что не перепутала?

– В том-то и дело, – согласилась я. – Оно похоже, но не то. Сама не пойму.

– Духи? – предположила Настя. – Два варианта – мужской и женский ароматы.

– Никто добровольно этим душиться не станет! Разве что извращенец. Нет, не духи.

За увлекательными рассуждениями мы не заметили, как приехали. Первым делом я взяла мешок с мусором – он опять был полон, хотя мы ничего туда не кидали. Честно говоря, я решила с этим смириться. Мне гораздо легче вынести чужие объедки, чем ругаться. Но, видимо, я автоматически бросила взгляд на Маргариту Васильевну, поскольку та прочувствованно произнесла:

– Знаете, я поняла, что с мешками вы правы. Каждый должен выбрасывать мусор в тот, который висит у него на ручке. Но вот некоторые особы, мнящие себя культурными, сидят впереди, а кидают всякую гадость к вам. Я видела своими глазами. Я перестала удивляться уровню нашей журналистики. При таких-то специалистах! Интеллигентные люди вроде нас с вами, да еще педагоги, они всегда держат марку. Ведь они привыкли своим поведением быть примером для учащихся. Я, например, уверена, что из моей школы не выйдет ни одного преступника. Если проследить судьбу наших выпускников, все они наверняка становятся порядочными людьми, настоящими тружениками, удачливыми бизнесменами. И все потому, что педагогический коллектив и особенно администрация дает им правильный образец. А вот кто вырастет из детей такой матери, мне страшно даже представить.

Я задумалась над неоднозначным будущим ребенка плохой матери, который учится в гимназии Маргариты Васильевны. Наверное, его душа вечно будет разрываться пополам. Однако высказывать мысль вслух я не решилась. Тем более, Лидия, успевшая вернуться на свое место, возмущенно заявила:

– Никакого мусора я к вам не клала! От меня вообще нет никакого мусора. Я не нищая, чтобы в автобусе есть. Я ем в ресторанах за счет турфирмы. А объедки свои сами выносите!

Я машинально заглянула в мешок. Никакие там были не объедки (их ей даже ради меня не удалось раздобыть), скорее бумажки. Пачка от сигарет (я осторожно ее понюхала – нет, запах не тот), пакетик от чипсов и рваная картонка с золотым рисунком.

Я вгляделась – и вздрогнула. Это был кусок коробки, в которой я везла корону! Коробки с золотыми розами. Сомнений не было никаких.

Я протянула улику Насте.

– И что? – удивилась та. – Лидия специально собрала с пола всякий мусор, чтобы подкинуть нам. А ты теперь коллекционировать его собираешься?