Блондинка за левым углом

Подняв с подушки тяжелую голову, Лайма быстренько рванула под холодный душ стряхивать с себя остатки сна. Готовя кофе, она подумала, что надо обязательно навестить в больнице незнакомую старушку, которую она вчера нашла возле мусорных баков. «Может, у нее у родных нет, — размышляла Лайма, все больше проникаясь участием к бедной бабушке, — и пенсия маленькая, и кошка любимая сдохла». На этой минорной ноте Лайма бросила недопитый кофе и побежала к машине — ехать в названную вчера очкастой докторшей больницу. «Вот будет фокус, — размышляла она по дороге, — если ее там не приняли или коек свободных не было и она сейчас где-то в другом месте. Я ведь даже фамилии не знаю. А у меня ее сумочка!»

Документов в сумочке не было, Лайма проверяла. Однако страхи оказались напрасными. Объяснив дежурной в окошечке, что она приехала узнать о состоянии здоровья старушки, которую доставили им вчера ночью от супермаркета неподалеку, она получила заверения, что сейчас все выяснится. Действительно, минут через десять дежурная подозвала присевшую в холле Лайму и спросила:

— Вы родственница?

— Нет, — замялась Лайма, — скорее знакомая. Это я вчера бабушку с рук на. руки врачам передала.

— А можно ваш паспорт? — попросила дежурная.

Лайма дала паспорт на имя Татьяны Прутник, все данные из которого дежурная тщательно переписала в толстый журнал и лишь затем произнесла торжественно:

— Значит, так. Состояние гражданки Барровской Елизаветы Игнатьевны средней тяжести, но стабильное. Пока она в реанимации.

— Почему в реанимации? — испугалась Лайма.

— Ну, что вы перепугались? Сами понимаете — очень пожилой человек. Но завтра, скорее всего, ее уже в палату переведут. Пока посещения не рекомендованы, но в ближайшие дни может наступить улучшение, и тогда — пожалуйста.

— Простите, как, вы сказали, ее фамилия? — переспросила озадаченная Лайма.

— Вы что, фамилии своей знакомой не знаете? — насторожилась дежурная.

— Да нет, — пробормотала Лайма. — Я же все больше по имени-отчеству — Елизавета…— тут она запнулась, боясь ошибиться, но затем радостно выдохнула: — …Игнатьевна. Да и знакомы мы так, не очень чтобы… Бывшая соседка по подъезду.

— А зачем тогда фамилия?

— Ну, как же, навещать надо будет, я же не могу вот так каждый раз с дежурными объясняться, — нашлась Лайма.

— Барровская, — сжалилась суровая дежурная. — Ее фамилия Бар-ров-ска-я, — повторила она по слогам.

* * *

Всю дорогу до штаб-квартиры Лайма на все лады повторяла звучную бабкину фамилию и никак не могла понять, чем же она ей не нравится, что в ней настораживает. Корнеев, не отрываясь от монитора, на котором мелькали, сменяя друг друга, разноцветные таблицы, предложил ей сходить на кухню и самой за собой поухаживать. Ну, может, заодно, если это не унизит ее авторитет руководителя, сварить и подчиненному чашечку кофе.

— Не сбивай меня с мысли, — сказала Лайма. — Дай-ка лучше бумагу и ручку, тогда получишь кофе.

Корнеев, по-прежнему глядя в компьютер, протянул ей стандартный белый лист и сувенирную шариковую ручку уже лет пять не существующего банка. Лайма повертела ее в руках, хмыкнула и отправилась кипятить воду.

На кухне нечистоплотный Корнеев устроил настоящий свинюшник. Лайма махнула рукой на его бесчинства, села на край загроможденного стола, рукой сдвинув грязную посуду к середине и освободив себе достаточно места, чтобы положить лист бумаги. На листе тут же проступили жирные пятна, но сейчас и это ей было все равно. Она начала медленно писать: Барровская, Бар-ров-ская, Барров-ская,Барровс-кая… Фамилия была, с одной стороны, богатая, благозвучная. С другой стороны, в ней чувствовалась некая искусственность. Польская? Нет, тяжеловата для изысканных поляков. Хотя, опять же — Брыльская… Вообще-то похожа на фамилии, которые в России переделывали иностранцам из итальянских, немецких, голландских. Барро… Барро? Дедушка был француз? Бельгиец, как Пуаро?

Нет, что-то не получалось. Закипела вода в чайнике, Лайма ненадолго оторвалась от дела, а потом снова припала к листу. Барров? Чешские корни? Барров, Барро, Барр… Что — Барр? При чем тут Барр? Стоп!

Лайма даже перестала дышать — Барр, да, Барр, Сандра Барр. То есть наоборот — красивую длинную фамилию сократили до привычного американского формата? Лайма помнила, что на вручении «Оскара» Сандру называли стопроцентной американкой. Действительно странно, что может связывать звезду Голливуда с неизвестной московской старушкой? Фамильные корни.. .

Старушку ударили по голове в переулке возле офиса Абражникова. В то самое время, когда сыщика убили. Вряд ли это совпадение. Пройдя в комнату, Лайма решительно сказала:

— Мне нужна оперативная помощь

— Я весь внимание, — отрапортовал Корнеев, продолжая следить глазами за тем, что бегало у него по экрану.

— Нужен домашний адрес Елизаветы Игнатьевны Барровской.

— Москвичка?

— Я почти уверена, что прописана она в Москве.

— Возраст?

— 70-75 лет, но это весьма приблизительно.

— Вступаю на скользкий путь, — заявил Корнеев, радостно потирая руки. — До безумия люблю вычислять людей.