Блондинка за левым углом

Через двадцать минут он развернулся к Лайме и протянул ей распечатанный лист:

— Ваша мадам!

— Ты уверен?

— Абсолютно. Барровских немного, но есть, а вот такого редкого сочетания всех трех составляющих в мировой паутине больше не встретилось.

— При чем тут паутина, небось все из этих ворованных баз, — проявила осведомленность Лайма.

— Ну, не только, есть и цивилизованные каналы информации. Правда, не всем доступные.

Да, было похоже, что адрес найден.

— Слушай, ты можешь выяснить, там кто-то еще прописан?

— Зачем тебе это? — поинтересовался Корнеев.

— Потом скажу.

Через некоторое время Корнеев подал голос:

— Все чисто, Елизавета Игнатьевна прописана в квартире одна.

— Отлично, — обрадовалась Лайма. — А теперь сделай еще один запросик: связывает ли что-нибудь людей с фамилией Барровский или Барровская с людьми по фамилии Барр?

Корнеев присвистнул:

— Вот оно как! Думаешь, горячо?

— Пока — тепло, а вот ты попробуй найти что-нибудь, тогда посмотрим, насколько это горячо или холодно.

— Только имей в виду, процесс не быстрый, это не запросик, тут знаешь, пласты придется лопатить!

— А где у нас Медведь?

— Пошел за бутербродами.

— Понятно, — съехидничала Лайма. — Все припасы змеи съели.

Корнеев не понял и удивленно спросил:

— Какие змеи?

— Которые у вас на кухне от грязи развелись.

Медведь, притащивший целый мешок снеди, в отличие от Корнеева, застеснялся учиненного безобразия.

— Я посуду обязательно вымою, — пообещал он. — Только перекушу чего-нибудь, а то в животе урчит.

В животе у него действительно урчало — как в большом чане, где бродят дрожжи. Он стеснялся этого и оберегающим жестом клал на подреберье огромную ручищу.

— Слушай, — заговорщическим тоном начала Лайма, как только первый кусок хлеба отправился Медведю в рот. — Есть одна догадка относительно нашей американской птички, но ее надо проверить. Как ты? Согласишься рискнуть? Нужны материальные доказательства новой версии. Если я, конечно, не ошибаюсь. Да нет, конечно, я не ошибаюсь!

— Что за версия? — поинтересовался Медведь.

— Понимаешь, бабулька, которую я вчера нашла рядом с офисом Абражникова, носит гордую фамилию Барровская, и фамилия Сандры, похоже, всего лишь ее американизированный вариант.

— Я бы сразу догадался, — сказал бесхитростный Медведь. — Это ж совершение ясно: Барр — Барровская. Есть связь.

Лайма теперь и сама не понимала, как она не заметила сходства сразу!

— У меня был нервный стресс, — напомнила она на всякий случай. — Я вчера едва не съехала по гладкому столу прямо на мертвое тело. Ты бы после такого происшествия тоже стал плохо соображать.

Медведь застеснялся. Ему казалось, что страховать Корнеева возле офиса Абражникова должен был именно он. То, что пришлось пережить Лайме, легло тяжким грузом на его нежную совесть.

— Так что ты предлагаешь? — наконец спросил он с любопытством.

Его любопытство всегда казалось детским и очень заразительным. Хотелось немедленно поделиться с ним всем на свете.

— Предлагаю абсолютно противоправную, но жизненно необходимую вещь. Бабулька — в больнице и в ближайшие день-два точно домой не попадет. Официально там никто, кроме нее, не проживает. Сдача внаем маловероятна — квартира однокомнатная. Надо только иметь в виду соседей или нежданно нагрянувших в гости родственников. Но ведь ночью родственники вряд ли явятся, так?

Медведь задумчиво потер гладкий, как у младенца, подбородок. В отличие от Корнеева, любившего щегольнуть трехдневной щетиной, он практически всегда брился до состояния очищенной картофелины.

— Так-то оно так. Короче, ты хочешь, чтобы я забрался в чужую квартиру?

— Ближайшей же ночью. Только надо проверить, не стоит ли квартира на сигнализации.

— Это ерунда, проверим. А вот ключи? Ключи у тебя есть? Хотя, конечно, сотруднику ФАСБ, наверное, можно и ногой дверь вышибить. Но вдруг она железная? Отмычки нужны, информация по соседям.

— Не нужны отмычки, — покачала головой Лайма. — У меня бабуськина сумка осталась, а в ней — ключи. Только их там что-то многовато, так что тебе придется разбираться на месте. Ладно, готовься пока морально. Пойду потревожу нашего электронного гения.

Корнеев с поставленной задачей справился на удивление быстро, доложив, что на охране в милиции названная квартира не стоит. Лайма по традиции о методах добывания информации у него не спрашивала. И так было ясно, что он вламывается, куда не положено нос совать, и при этом ни в чем себе не отказывает.

— Все нормально, квартира не охраняется, — радостно сообщила Лайма Медведю, который повязал фартук и с остервенением тер тефлоновую сковороду железной мочалкой. — Домывай посуду, и обговорим детали.

* * *