Блуд на крови

Вот строки из судебного отчета: «Юргин несколько раз побывал в доме Карепиной во время ее отсутствия. Он хотел вскрыть двери в комнаты хозяйки, но Архипов того не допустил. Юргин не менее десяти раз водил Архипова в трактиры, где угощал водкой и чаем. Каждый раз он заводил разговор об убийстве Карепиной. Он говорил, что у него есть такой чемодан, в который он засунет мертвое тело, а коли оно целиком не полезет, так и разрубит на куски. После этого дело легко пойдет: чемодан вывезет за город, свалит в овраг. Тут хищники разнесут покойную до последней косточки, а если что останется, так весенняя вода остатки следов смоет. Так что концы в воду…»

…Эффенбах вопросительно поднял глаза на Ивана:

— Вы, Архипов, говорите, что не желали беды вашей барыне. Но как тогда понимать ваше молчание? Почему об ужасных намерениях Юргина вы не сообщили нам?

Иван помолчал, покрутил задумчиво головой и уж потом, глубоко вздохнув, произнес:

— Да ведь в таком случае что со мной сталось бы?

— Заслужил бы признательность!

— Вашу — это точно. А Варвара Михайловна после такой откровенности непременно отрешила бы меня от должности. Не смогла бы она простить столь неизящное знакомство-с! А я ведь очень дорожил местом.

— Признаюсь, я думал, Иван, что ты гораздо умнее.

— Что я сказал не так?

— Не сообщив о намерениях Юргина, вы обрекли жертву на заклание. — Эффенбах иронически улыбнулся: — У покойников в услужении, сколько мне известно, еще никто не состоял. Разве что кладбищенские смотрители.

— Я смекал, что Юргин не способен совершить смертоубийство. Думал, куражится! «Нет, говорил я себе, такой не сумеет поднять руку на беззащитную старуху!»

— А вышло иначе…

— Да, Юргин поступил хуже зверя. — И, потупясь, Иван добавил: — Я тоже хорош.

Далее допрос принял несколько неожиданный характер:

— Вы, Архипов, признаете, что пять золотых червонцев, обнаруженных у вас при обыске, похищены у Карепиной?

Иван упрямо помотал головой:

— Повторяю: нет! Это мое. Почитай, вся деревня знает, что дед их оставил мне.

— А отец ваш подтвердит?

— Обязательно! Мой папаша не даст мне соврать.

Эффенбах помолчал, постучал карандашом о письменный прибор и заявил:

— Нет, Архипов, в твою деревню я не поеду. Про монеты ты убедительно говоришь, и я тебе верю. Ведь остальных грехов вполне хватит, чтобы отправить тебя на каторгу. И очень надолго. Расскажи, как совершали убийство.

Соблазн

Устало выдохнув, явно без удовольствия, Архипов стал вспоминать:

— Вечером двадцатого января Варвара Михайловна были дома. Она еще позвала меня: «Иди, Ванюша, чайком брюхо погреем!» Когда мы пропустили по паре стаканов китайского, хозяйка вдруг и говорит: «Что-то у меня последнее время на душе как-то тошно! То покойные родители снятся, то будто лечу я куда-то в большую черную пропасть. Прямо замучилась! И молюсь — не помогает. Ну да ладно! Выйди на улицу, посмотри за порядком. Слышь, вроде как бы кто-то вскрикнул?

— Не слыхал, да пойду пройдусь…

Спустился я во двор и сразу вижу: Юргин идет! Сердце так и екнуло. Говорю: «Ко мне не ходи!» — «Это почему такие строгости?» — «Хозяйка дома». — «Вот и хорошо. Я ведь пришел ее убивать. Хватит шутки шутить!»

Чувствую: хватил мужик винца! И уж очень он куражный. Эхма, плохо это, но продолжаю линию свою гнуть: «Очухайся! Ты убьешь да убежишь, а меня в тюрьму замкнут».

Юргин твердо на своем стоит: «Нет уж, дудки! Я решился и от своего не отступлю. Надо лишь все сделать умственно. Помнишь, в канун Нового года старуху на Пятницкой в мешке задушенную нашли? Моя работа! Чисто дело обтяпал, комар носа не подточит. Так и сегодня совершим мозговито. Богатеями станем. Капитал одним махом приобретем. Соглашайся!» — «Нет, я не согласен!» А Юргин прижал меня грудью к дереву и в лицо дышит: «Так я тебя, гнида, изничтожу! Лупешки твои выколю…» — и двумя пальцами мне в глаза лезет.

Испугался я уже не за старуху — за себя. Отвечаю: «Черт с тобой, обормотом! Связал нас нечистый, надо развязываться!»

Про себя думаю: «Ну, Иван, попал ты в переплет! Что делать, надо выкручиваться. Юргин тупой, а я выдумаю такое, что полиция мою задачку сроду не решит». Так и поступил.

Железные объятия

Иван был наделен крестьянской сметливостью, а хитрость его и изворотливость были просто исключительные. К тому же людей вводила в заблуждение его простецкая наружность.

Вот и теперь, сообщив Юргину план убийства, он держал про себя вариант разрушения намеченного. Сообщники тихо поднялись в квартиру. Кухня, где помещался Иван, была небольшой — чуть больше десяти квадратных аршин. По своему тайному плану Иван должен был крикнуть хозяйке, что уходит и за ним требуется запереть дверь на лестницу.

Варвара Михайловна, раскрыв свою дверь, должна была заметить Юргина и в силу своей пугливости тут же вновь закрыться изнутри.

К сожалению, все вышло иначе.

Иван громко крикнул:

— Варвара Михайловна, я ухожу. Закройте…