Блуд на крови

Хозяйка повернула ключ в замке, раскрыла свою дверь… и не увидала Юргина, сидевшего на кровати Ивана. Она вышла в кухню. Убийца моментально вскочил, длинной шершавой ладонью зажал жертве рот и нос, а другой рукой намертво притянул к себе. Юргин душил старую женщину, а та встретилась глазами с Иваном, и взгляд ее был столь жалостлив, что тот не выдержал, разрыдался.

* * *

Прошло минут десять. Тело Карепиной стало обмякать и опускаться на пол. Не отнимая рук, Юргин наклонялся вслед за своей жертвой. Еще некоторое время он душил ее в лежачем положении.

— Дай-ка, Ванька, вон то полотенце! — прерывающимся шепотом произнес он. — Для верности пасть старухе завяжу. Но вроде бы уже готова, сердце не стучит. Порядок! — Он сдернул с себя кожаные сапоги с галошами («чтоб не стучали!»), обшарил платье убитой, отыскал ключи от письменного стола.

На цыпочках прошел через темные комнаты в освещенный кабинет, плотно задвинул занавески. Затем стал открывать ящики стола, рыться в бумагах и старых письмах (среди которых были и послания Ф.М. Достоевского).

— Вот деньги! — радостно прошептал убийца и выгреб ассигнации. — А вот и двое часов — золотые, а эти аж с каменьями! Не зря руки марал мокрухой. Ну, черт, тут целая пачка ценных бумаг. Вот мне счастье привалило. — И подумал: «Хорошо, что Ванька от своей доли отказался».

Он жадно все запихал в карманы портков, засунул за пазуху и начал заметать следы.

— Ванька, помогай!

Схватив убитую за руки, Юргин протащил ее через все комнаты, положил возле письменного стола и зачем-то аккуратно поправил задравшуюся юбку. Иван стоял рядом, молча смотрел на происходящее, и по его физиономии текли слезы: ему до смерти было жаль хозяйку.

— Ванька, не распускай нюни! На, возьми денег…

— Я тебе сказал: не надо… Я все равно наложу на себя руки.

Юргин промолчал, а сам тайно вздохнул: «Неплохо было бы! Все подумали бы на тебя, деревенщина хренова!» Вслух же он сказал:

— Я ухожу! А ты ночью подожги керосин… Чем черт не шутит, повезет, так не только старухина комната — весь дом с жильцами сгорит! Все концы сразу в воду. Еще керосином облей — вот бидон…

Оглядываясь, Юргин вышел из дома. Путь его был недолгий — в соседний притон к веселым девицам.

* * *

Потрясенный Иван остался наедине с покойницей. Он сидел в своей комнатушке, зубы у него стучали словно в лихорадке, он зябко кутался в шинель. Уже было собрался в полицию идти с повинной, да одумался: «Что ж я черту на рога полезу? Авось, пронесет…»

Ближе к утру он вошел в комнату убитой, тяжело вздохнул, чиркнул спичкой и поджег керосин, разлитый на столе. Бидон, что стоял на кухне и в котором было не менее пяти литров, не тронул. «Хозяйку не пожалел, так жильцов и дом спасу», — подумалось Ивану.

Вспыхнул вялый огонь. Потом горящая капля упала на пол. Пламя заплясало вокруг трупа.

С трудом дыша, Иван, чтобы запутать следы, закрыл кабинет изнутри. Сам же, раскрыв окно, вылез наружу. Под окном тянулся широкий карниз. Иван встал на него и прикрыл окно, затем спрыгнул вниз и, как ни в чем не бывало, отправился к своей тайной симпатии Марии Костиной, чтобы сказать: «Пожар!»

Эпилог

В марте 1893 года Московский окружной суд приговорил Федора Юргина к каторжным работам без срока, двадцать лет каторги получил Иван Архипов. В мае 1901-го Юргина застрелил конвоир — при попытке к бегству. Архипову повезло больше: его взяли работать уборщиком в контору. Верный любви к книгам, он сумел организовать небольшую библиотечку, которой пользовались не только каторжане, но и начальники с семейными.

В конце концов Архипов женился на ссыльной, у которой кончился срок. В 1913 году, полностью отбыв наказание, Архипов уехал со своей супругой в ее деревеньку — это где-то в Вологодской губернии. В момент отъезда с каторжного острова у этой пары было четверо детей, которых Иван нежно любил.

Девица Крюгер получила за помощь полиции денежную премию и вскоре стала платным и удачным осведомителем. Зато карьере Саши Бекмана пришел конец. В разгар его тайной сыскной работы он попался на торговле фальшивыми бриллиантами. По иронии судьбы, его разоблачил сын того, кто выводил Сашу «в люди», — Гусаков-младший.

Эффенбах, вспоминая, как Иван Архипов едва не провел полицию, с восхищением повторял:

— Эх, непрост наш человек, особенно если он жулик!

Блуд на крови

Это мертвящее душу преступление произошло на заре века — в декабре 1900 года. О нем с гневом говорила вся Россия. Люди задавались вопросом: откуда берутся столь жестокие выродки-убийцы? К сожалению, и по сей день никто на этот вопрос не дал вразумительного ответа.

Кое-что о соседях