Блудница (СИ)

Уилл чуть склонил голову на бок, доверительно открывая шею, и его вихры волос….

Испачканные в смазке пальцы сами потянулись к кудрявым волосам Уилла, схватили и сильно сжали, причиняя осознанную боль, вот только в ответ мучитель получил крик благодарности.

Кажется, он сорвался. Ганнибал не помнил, как склонился, накрывая собой Уилла и впиваясь зубами в его шею. Это ожерелье должно было украсить разгоряченную кожу, а на плечах следовало оставить такие глубокие укусы, чтобы в ранках засверкали одинокие капли рубинов.

Ганнибал жалил его своими поцелуями, вылизывал лопатки, и, утыкаясь носом в затылок, жадно вдыхал ни с чем несравнимый аромат.

Это был грязный секс, некрасивый и громкий, но Уилл так поскуливал, что Ганнибалу оставалось лишь продолжать двигаться, вбиваясь в манящее тело. Даже сквозь латекс резинки он чувствовал тугие внутренности своего случайного любовника, его узость и горячность. И из-за этого движения становились все резче, все быстрее.

Он кончил, перестав считать свои хриплые вздохи. Вытащив член, стащил резинку и, завязав ее узлом, хотел уже подняться с постели, чтобы выкинуть бесполезный латекс, но Уилл вдруг перевернулся на спину и взглянул ему в глаза.

Бедра и живот Грэма были запачканы в сперме, но член все равно стоял, наливаясь болезненным возбуждением.

Уилл просто приоткрыл рот и облизнул искусанные в кровь губы:

- Ещё.

Ганнибал хищно осклабился, бросая использованную резинку прямо на пол, и доставая новый квадратик фольги.

Это его первый некрасивый, громкий и очень грязный секс с мужчиной. И Ганнибала будоражила одна лишь мысль о том, что ему дозволено пачкать и мучить безумно прекрасное сильное тело Уилла Грэма.

Уилл пришел в себя через сутки. Проснувшись ранним утром и вспомнив все, что он творил, Грэм, сгорая от стыда, решил умереть.

Хуже всего было то, что он лежал на чистом свежем белье и сам был вымытым с головы до пяток.

Он громко застонал, вспоминая свое бесстыдство, которое не мог контролировать. Вместо того чтобы оттолкнуть, он, наоборот, крепче обнимал, а когда следовало убегать, он обхватывал ногами чужую талию.

- Черт возьми….

- Это яд Айви, если быть более точным, - протянули совсем рядом спокойным, чересчур будничным тоном, и матрас слегка прогнулся под весом чужого тела. – Нежели ты думал, что она поцеловала тебя просто так? Это же Плющ.

Уилл с минуту собирался со всеми силами и всей смелостью, что у него оставались, и осторожно высунулся из-под одеяла, покосился на Ганнибала, который сидел справа от него.

Тот принес в спальню поднос с завтраком, и подчеркнуто деловито оценивал сервировку.

- Ты меня помыл.

- Да, - согласился Ганнибал. – Ты был… сильно испачкан.

Уилл продолжал коситься на Лектера. Тот тоже выглядел изрядно помятым: под глазами залегли тени, а на шее красовались такие яркие засосы, что Уилла замутило.

- Я думаю, мне стоит извиниться, - придушенно прошептал Грэм, пытаясь задохнуться в подушке.

- Не тебе одному. Я тоже был слегка несдержан. Уилл, тебе следует позавтракать, а не страдать. Все люди занимаются сексом.

Уилл после этих слов хрюкнул в подушку, видимо, пытался сдержать нервный смешок:

- У меня все болит. Я шевелиться не могу.

- Полностью признаю свою вину.

Грэм слушал улыбку в голосе Ганнибала. Как бы ужасна ни была мысль о том, что он занимался сексом с мужчиной, но все же в теле была такая приятная истома, что тупую ноющую боль можно было и перетерпеть. Да и ароматы свежего завтрака с горячим кофе пробуждали аппетит.

- Я думал, что серьёзно переборщил, - Ганнибал наблюдал за тем, как Уилл уминал свежий круассан с джемом. – Но рана не открылась. В который раз поражаюсь твоему организму.

Уилл заметно расслабился, хмыкнул в чашку с кофе и едва не поперхнулся, когда Ганнибал продолжил:

- Обошлось без разрывов. Я проверил.

- Ты не мог бы опустить подробности? – прохрипел он, багровея ушами. – Я буду очень признателен.

Уилл видел, как плотоядно Ганнибал рассматривал его, как жадно поедал взглядом его тело, не обделяя вниманием ни единого аппетитного кусочка.

Такие откровенные разглядывания смущали и заводили одновременно.

Ганнибал, понимая, что его несдержанность чревата осложнениями, непринужденно пожал плечами:

- Ты говорил, что я тебе нравлюсь.

Уилл вновь едва не подавился треклятым круассаном. Прокашлявшись, он злобно процедил:

- Мало того, что я раздвигал ноги, подобно портовой шлюхе, так ещё и в чувствах объяснялся! Замечательно! Хорошее утро для самоубийства!

Ганнибал засмеялся, отобрал у Уилла чашку с кофе, поставил её подальше на поднос, а потом вдруг резко схватил Грэма за шею, вдавив пальцы в кожу.

Страдать Уиллу резко перехотелось, он удивленно округлил глаза, вскидывая темные брови. Хотел уже начать осыпать Ганнибала гневными речами, но в его рот впились жадные требовательные губы, пахнущие кофе и миндалем.

Ганнибал смотрел прямо в огромные испуганные глаза и не переставал делиться горечью порывистого поцелуя. Он нарочно оставил на коже Уилла три глубокие царапины, а потом схватил своего ягненка за челюсть, сжал его подбородок и чувственно прикусил нижнюю губу.