«Блудный сын» и другие пьесы

М а р г е р и т а. Сегодня не было гонца?

П е д р о. Не знаю. И вообще не имею понятия!

П а б л о. Никаких гонцов не было — ни сегодня, ни вчера, ни позавчера.

К а э т а н а. Пришли индейцы.

Женщины пристально смотрят друг на друга.

М а р г е р и т а. Кто их звал?

П е д р о. Дон Балтазар. Сползлись со всей округи и из всех городских трущоб.

П а б л о. Получили бочку водки и могут смотреть на петушиный бой до пены на губах.

П е д р о. Первый раз за столько лет…

К а э т а н а. Что ты сказал?

П е д р о. Они пришли первый раз…

К а э т а н а. Петушиное кукареканье для них куда более привлекательно, чем проповедь епископа.

П а б л о. Три черных и три огненных петушка! Чудо какие!

М а р г е р и т а. Молчи!

П а б л о. Молчу…

Пауза. Снаружи доносятся крики. Неожиданно Маргерита в ярости выпрямляется.

М а р г е р и т а. Так сколько же времени, продажные души, сколько времени прошло?

П а б л о. Простите…

М а р г е р и т а. Вы прекрасно знаете, что я имею в виду!

П а б л о. Сколько времени нет известий о господине?.. Три месяца.

М а р г е р и т а. Три месяца — ничтожный срок. А вы все разрушили! Все растащили. Все облевали. Оплевали! Испоганили!

П а б л о. Вас интересует, что мы сейчас делаем, не так ли?

П е д р о. Составляем инвентарный список.

М а р г е р и т а. Скажи так, чтобы мне было понятно!

П е д р о. Переписываем все, что есть в доме.

М а р г е р и т а. Это он приказал?

П а б л о. Он!

Маргерита потерянно, неверной походкой бродит по сцене, порой касаясь разбросанных вещей. Затем останавливается за спиной у Каэтаны.

М а р г е р и т а (злобно бормочет). Когда он вернется, вы отправитесь в подвал к крысам или на кол — на добычу воронью! Так будет! Со всеми! (Закончив неистовым криком, задыхается от гнева.)

Пауза.

К а э т а н а (усмехаясь, играет бокалом, напевает).

Рано утром встала,
Сыночка качала,
Молоком поила,
На руках носила.
Золотой сыночек мой…

Как там дальше? Забыла!

Никто не отвечает. Маргерита, которая стоит за ее спиной, вздрагивает, верхняя часть тела подалась вперед, короткий, сильный взмах руки, словно бьет воображаемым ножом. Педро и Пабло видят это. М а р г е р и т а  резко поворачивается и уходит в ту же дверь, из которой пришла. Медленно. Со двора снова, еще более громкие, слышны крики зрителей, наблюдающих за петушиным боем. Каэтана тихонько смеется: похоже, она выпила больше, чем следовало.

К а э т а н а. «Мой сыночек золотой»… В самом деле никто не знает, как там дальше? Педро?.. Разумеется, не знаете! Солдаты не годятся в няньки. Для мужчин запах пеленок отвратительнее смрада тлена. Вы, мужчины, делаете детей и мертвецов, а мы их обмываем. «Саул и Ионафан, любезные и согласные в жизни своей, не разлучились и в смерти своей» — так пишется во второй книге царств. Саул и Ионафан, неразлучные… подложили под головы седла, ощупываете раны, считаете звезды, вместе вспоминаете приключения минувшего дня, вместе храпите. Любезные и согласные… А женщины в одиночестве зябнут под одеялами!.. Как вы думаете, господин Пабло, это правда, что вино улучшает кровь и прибавляет молоко? Хотя кажется, от этого вина только сон становится крепче… Сколько времени шел дождь? Два месяца, верно? Беспрерывный стук капель. Я пряталась в сны, как барсук в нору, а во сне видела виноградник, с которого привезли это вино. Дождь, и сон, и коридоры, и двери, и ветер, и ожидание… Два месяца. А теперь больно смотреть на солнце. Покажи мне зеркало! Издали!

Педро поворачивает к ней ручное зеркальце.

Ага… Спасибо! Говорю, не подумав. Болтаю. Заповедь испанского аристократа: «В присутствии слуг позабудь о стыдливости! Они не принадлежат к твоему кругу…»

П е д р о. Весьма мудро!

К а э т а н а. Старая герцогиня Луна не допускала, чтобы собственные дети увидели щиколотки ее ног, зато не стеснялась в присутствии слуг принимать ванны от геморроя.

П а б л о. Здравые представления добрых старых времен!

К а э т а н а. Вы, правда, так думаете? Вы не обижаетесь, и вам действительно все равно, куда вас посадят? О, чудо из чудес, украшение всех красот: испанец, лишенный гордости. Ну так и оставайтесь слугами, если вам это нравится! Извольте!